вариант, но боялась замерзнуть ночью, случайно свалиться вниз и, как результат, что-нибудь себе сломать. В то же время долгие раздумья сейчас являлись непозволительной роскошью – темнело очень быстро, к тому же Ане показалось, что она слышала звук, похожий на вой, где-то в глубине леса. Опасливо озираясь, Аня поспешила по насыпи на север, решив, что при случае снова свернет в изначальную сторону.
Идти по условно ровной и прямой дороге было куда удобнее и быстрее, нежели брести через лес со всеми его сюрпризами. Растений на камнях росло мало, а деревья, пробившиеся между шпал, трудностей не доставляли. Однажды только путь перекрыла круглая деформирующая аномалия, разорвавшая рельсы и скрутившая их концы, словно проволоку. Кое-где на них еще держались брусья шпал, что придавало картине долю сюрреализма. Эту преграду девушка запросто обошла, опираясь на уже ставшее привычным ощущение границ. Сумерки постепенно сгущались, начал накрапывать мелкий дождик, понизив температуру сразу на несколько градусов. Аня почувствовала, что замерзает. Еще в лесу ее кеды, стойко выносившие все неблагоприятные условия, выпавшие на их долю, не выдержали и впустили в себя вездесущую влагу, и теперь при каждом шаге в них тихонько чавкало. Дождь намеревался завершить начатое и промочить путешественницу насквозь. Аню такая перспектива не радовала, и она ускорилась, уже вовсю стуча зубами и отбросив осторожность.
Темнота полностью укрыла лес, и в зоне видимости остались только самые крайние деревья. Насыпь впереди, как и сзади, просматривалась плохо, стекла противогаза запотели и намокли от дождя. Вытирай – не вытирай, а смотреть через них стало значительно труднее. Аня с досадой поняла, что ночевать придется где-то здесь, и стала высматривать условно пригодное место. Разглядев внизу торчащее из насыпи нечто, схожее с каменной кладкой (уж слишком ровными были углы), она удивилась, откуда здесь взялся дом, но подойдя ближе, увидела всего лишь водопропускной канал, проходящий под насыпью. Аня спустилась и заглянула в тоннель – пусто, холодно и сыро. По дну струился тоненький ручеек, а по бокам стен имелись небольшие каменные выступы, вроде длинной ступеньки. Аня взобралась на один из них, набросала сухого камыша, собранного тут же у входа, и умостилась на этой импровизированной подстилке. Та шуршала и кололась, но это все равно было лучше, чем лежать на холодных камнях. Свернувшись калачиком и надеясь, что никакая псина не вынюхает ее до утра, Аня впала в глубокий неподвижный сон.
Рассвет пришел лениво, нехотя разогнал темноту, но не жиденький туман и дождь. За пределами тоннеля царила тишина, нарушаемая чуть слышным падением капель.
Аня пришла в себя еще затемно, именно пришла в себя – не проснулась, потому что это состояние, в которое она буквально провалилась вечером, никак не подпадало под определение сна. Девушка словно потеряла сознание на всю ночь. Во всяком случае, именно это сравнение первым приходило на ум. Когда же она вынырнула из забытья и открыла глаза, поняла, что
