плоскости.
Пролог
Кроваво-красное марево растворило в себе первые лучи восходящего солнца. Плотный туман не пускал их за стены древнего города Штетина.
«Не удивлюсь, если это дело рук сестринства!» – думал одинокий путник, подходя к главным воротам столицы Восточной Померании.
Его черный балахон был покрыт дорожной пылью и сливался с серой мглой. За сорок лет сознательной жизни он не помнил такого непроглядного марева. Клубы сырого тумана врывались в Штетин со стороны Балтийского моря и путались под ногами у ранних прохожих. Чуткое ухо путника уловило нервный шепот со стороны поравнявшихся с ним горожан:
– Не лучше ли остаться дома? Не иначе, это проделки сатаны!
Но любопытство и тяга лицезреть сожжение ведьмы брали верх и гнали людей на городскую площадь. Размеренная жизнь древней Померании вот уже несколько дней была взбудоражена известием о поимке Сидонии, прозванной в народе янтарной ведьмой.
«Любопытство погубило кошку!» – вспомнил путник поговорку жены и покосился на говоривших.
– А может, это дочь ведьмы ворожит! Говорят, она колдует почище своей матушки!
– Вряд ли! Она же сбежала в соседние владения к германцам! Ей сейчас не до этого! Целая армия стражников герцога за ней охотится!
«Трудно искать черную кошку в черной комнате, особенно когда ее там нет!» – усмехнулся путник и пониже надвинул капюшон.
– Что-то сегодня меня на кошек потянуло! – нервно прошептал он и резко повернул за угол.
– Кошек потянуло?! – отшатнулась от него девушка, которую он чуть не сбил. – Куда потянуло? – она испуганно огляделась.
– Не куда, а откуда! Из ведьминых чертогов! – нагнал он на нее еще больше страху.
Девушка повернулась и побежала назад.
«Правильно! Нечего тебе на площади делать!»
Человек в черном балахоне шел против нарастающего потока горожан. Его целью был возвышающийся неподалеку холм: «Пусть с него не будет видно деталей, зато вся площадь будет как на ладони!»
Сегодня, как заявил герцог, там свершится возмездие, и ненавистная Сидония наконец-то поплатится за его убиенных сыновей.
«Хочешь рассмешить Бога – поделись с ним своими планами!» – зло подумал путник, глянув в сторону башен замка, где в глубине каменных подземелий держали Сидонию.
Когда он достиг вершины холма, городская площадь была почти полна. Людские ручейки из примыкающих улиц быстро заполняли свободные углы, и вскоре уже негде было яблоку упасть.
«Вы пришли за одним зрелищем, а увидите совсем другое! – человек в черном балахоне возбужденно скинул капюшон. – Эти жадные до зрелищ людишки узнают, кто вершит судьбы мира! Сегодня я впервые нарушу клятву ордена, и пусть братство меня покарает, но я не дам Сидонии умереть!»
Сквозь плотный туман он увидел, как народ расступился, освобождая путь повозке с осужденной. Толпа загудела, как встревоженный улей, и успокоилась лишь тогда, когда ведьму привязали к столбу. Торговцы разной снедью выныривали то здесь, то там, предлагая свой вкусно пахнущий товар, но, к их разочарованию, желающих перекусить находилось немного. Сквозь розовое марево зрители с ужасом смотрели на ведьму в окровавленных одеждах, и последнее, о чем они думали, так это о еде.
Теплый августовский ветер ласкал черные с редкими вкраплениями седины кудри Сидонии. Она с наслаждением подставила изуродованное лицо влажному дыханию моря. Безмятежность едва видимой сквозь дымку водной глади с каждым вдохом передавалась и ей. Она смотрела в туманную даль единственным глазом, и чуть заметная улыбка играла на ее губах. Люди прятались друг за друга. Им казалось, что она насмехается над ними, и от этого им становилось жутко.
Ветер донес до нее тихий вопрос, обращенный стражнику:
– Почему ее не ослепили?
– Наш господин приказал оставить один глаз, – тихо поведал тот и оглянулся на маячившего подле столба герцога. – Он хочет, чтобы вид самой казни преумножил ее страдания.
Повелитель Восточной Померании был неспокоен. Он нервно ходил вокруг кучи хвороста и долго разглядывал приговоренную, пытаясь увидеть хоть какие-то признаки страха. Но, к его разочарованию, ни один мускул не дрогнул на ее лице.
Набирающее силу солнце осветило площадь, и несметная стая солнечных зайчиков запрыгала вокруг Сидонии. Они прискакали со стороны скопления дорогих экипажей, окруженных цепью стражников в надраенных латах. Внутри оцепления, прямо на булыжной мостовой, был сооружен помост для походного трона его светлости. Прибытие его величества Филиппа Джулиуса из Волгаста ожидалось с минуты на минуту.
Благородные
