королевский суд так решил! – предположил кто-то в толпе.
– Вовсе нет! – не выдержал стражник. – Когда наш палач пытал ведьму, та сумела его околдовать, и он выпустил себе кишки!
Филипп Джулиус подошел к трону, и разговоры тут же стихли. Король махнул перчаткой глашатаю.
– Сего дня, девятнадцатого августа 1620 года! – начал глашатай чтение приговора.
Диссипатор поднес щепотку порошка к губам и остановился: «Вдруг не получится?! Что, если этот порошок просто убьет меня? Кто тогда спасет Сидонию? А если не порошок, то братство может расправиться со мной!»
Но одного взгляда на осужденную хватило, чтобы отбросить прочь сомнения. Он глубоко вдохнул и с протяжным выдохом попытался избавиться от черных мыслей.
«Сначала наполни свою душу любовью!» – вспомнил он давние наставления Магистра ордена.
Ему не пришлось долго настраиваться: та, что была привязана к столбу, и была его любовь.
Король еще только опускал свои царственные телеса на походный трон, а первые пылинки магического порошка уже растворялись под языком диссипатора. Рот тут же занемел. Еще мгновение – и было не сглотнуть, а вскоре он уже не чувствовал ни головы, ни тела.
Вдруг дикая боль расколола череп, онемение прошло, и голова превратилась в один пульсирующий сгусток боли. Он застонал и схватился за виски. Его страшно затошнило. Но не содержимое желудка рвалось наружу. Плотные сгустки радужной энергии заклокотали в горле. Сквозь пелену боли он видел, как они расправлялись и, весело переливаясь всеми цветами радуги, неслись в сторону короля.
«В чем вина этой женщины?» – вдруг подумал Филипп, отдаваясь неожиданно нахлынувшему благодушию.
Смягчились и лица его ближайшего окружения. Даже напряжение стражников, удерживавших толпу на почтительном расстоянии, куда-то улетучилось, и стройное кольцо оцепления превратилось в аморфную амебу.
Обессиленный диссипатор осел на землю.
«Слава Всевышнему, что мне не придется испытать эту боль снова!» – его неудержимо клонило в сон.
Однако ожидание возмездия братства заставляло быть начек у.
«Может быть, одиночный выброс останется незамеченным!» – надеялся он, содрогаясь от мысли о возможном наказании.
«Твой организм будет противиться потере белой энергии! – слышал он слова Магистра. – И будет расставаться с ней с великой болью! Но эта боль ничто по сравнению с той, что вызывает сыворотка возмездия!»
Тем временем король расплылся в блаженной улыбке. По толпе пробежал недовольный ропот.
– Неужели он ее помилует!
«Победа!» – ликовал диссипатор.
Монарх с недоумением обвел взглядом зрителей: «Как глуп мой народ! Разве можно казнить эту женщину лишь за то, что разнузданные отпрыски герцога в пьяном угаре перерезали друг друга?!»
Не успел он насладиться своим умом и благородством, как вдруг откуда-то повеяло
