месяц", то есть апрель, прошёл, и наступил "певчий месяц", с прилетевшими посетительницами – певчими птичками. Рольф заметил, что многие из них любят петь по ночам. Не раз уж слышал он серебристый голос певчего воробья, доносившийся с отдалённых окраин Эземука, и чириканье полевого воробья на верхушке кедра. Тишина ночи нарушалась жалобным криком козодоя, неумолчным криком мириад маленьких лягушек, известных здесь под названием "весенних цыплят", и своеобразным "пинт, пинт", которое раздавалось высоко в небе, сопровождаясь нежным щебетаньем, – песнью любви, по словам Куонеба, которую поёт большая болотная птица с распущенным в виде веера хвостом и длинным мягким клювом, и глазами, как у лани.
– Ты говоришь про вальдшнепа?
– Да, так её зовут бледнолицые, но мы зовём её Пех-деш-ке-андже.
К концу месяца прилетели новые певцы и между ними соловей. В низких кустарниках вблизи равнин запели приятным голоском желтогрудые каменки. В лесу то и дело раздавался какой-то бурный, захватывающий напев, который, казалось, лился откуда-то сверху, с мерцающих на небе звёзд. Рольф прислушался к нему, и сердце его трепетало, и к горлу подступали слёзы.
– Что это, Куонеб?
Индеец покачал головой, а когда пение кончилось, ответил:
– Это поёт какая-то таинственная птица… я никогда не видел её.
Наступила довольно продолжительная пауза, после которой Рольф произнёс:
– Здесь нет хорошей охоты, Куонеб. Почему ты не хочешь отправиться в северные леса, где много красного зверя?
Индеец слегка покачал головой и, желая, по-видимому, прекратить этот разговор, сказал:
– Укройся получше суконным одеялом: сегодня ветер дует с моря.
Он замолчал и несколько минут стоял у огня, не спуская с него глаз. Рольф почувствовал вдруг что-то мокрое и холодное на своей руке. Это был нос Скукума. Маленькая собака решила признать своим другом бледнолицего мальчика.
Глава 7. Воспоминания и том-том индейца
Рано утром, когда только что пала роса, Куонеб собрался выйти из дому и, подойдя к огню, согрел свой том-том, чтобы настроить его. Он очень ослабел из-за сырой погоды, и Куонебу пришлось натянуть задние ремни. Когда ремни согрелись, том-том издал вдруг такой пронзительный звук, что Рольф невольно обернулся, желая узнать, в чём дело, и вдруг – "крах!"… на том-томе лопнула кожа.
– Он старый уже, я сделаю новый, – сказал Куонеб.
И в это утро Рольф увидал, как делают том-том. Куонеб расколол молодое деревце орешника и сделал длинную полосу в три дюйма ширины и один дюйм толщины в середине, а к краям, тоньше, выпуклую с одной стороны и плоскую с другой. Согнув её затем плоской стороной внутрь, он сделал обруч, который держал несколько времени в горячей воде и над паром, после чего уменьшил его до пятнадцати дюймов в поперечнике и скрепил концы его ремнями, предварительно
