ряд сейчас провалится в глотку, он уперся пятками и запястьями в стену и ударил легата корпусом. На пол они упали обнявшись, баронские регалии, инквизиторские цепи, белые шорты и черная сутана полетели в стороны, во весь дух заголосили шумные браслеты, взвыл клинок в ножнах, посыпались самоцветы и черепа с порванной струны.
Под двумя тяжелыми телами заскрипели половицы, и Самди с силой дернул легата на себя, одним броском закидывая обоих на низкую постель, покрытую мехом. Кожа у преподобного была смуглая, не знавшая солнца, и шрамы на корпусе говорили о длительной службе, ученики с такими ударами не сталкиваются. Крепкие колени сжали его тело чуть пониже ремня.
– Самди, – от волнения у легата прорезался заметный акцент, – Самди, скажи – да?
Ринальдо нависал над ним на руках и напряженно вглядывался своими вишнями в лицо Самди. Интересно, что будет, если я скажу нет, подумал он, но рот уже сам выговаривал «попробуй» и складывался в ухмылку, обнажая бриллиант.
– Ты… Ты никогда..? – рука Ринальдо замерла и Самди звонко от души захохотал, прогнулся всем телом и обхватив обеими ладонями бритый затылок, притянул инквизитора к себе.
Потом был вскрик, короткий удар кулаком в грудь, вывернутые пальцы, длинная царапина от Редкой Твари на смуглом бедре, крепкая ладонь на впалом животе под поясным ремнем ордена, закатывающиеся глаза и долгий стон сквозь зубы.
– Радость моя, – шепчет преподобный Эспозито, падая на худое сливочное тело барона, и повисает тишина.
– И что теперь со мной будет? – спросил Самди, потягиваясь.
– Под мою ответственность, – пробормотал Ринальдо, зарываясь лицом в подушку, – Разбудишь через час?
– Конечно, милый, – Самди приподнялся на локте и натянул лохматое покрывало на смуглые плечи легата, на секунду замешкался в высшей точке и коснулся губами гладкого затылка.
Эспозито блаженно застонал и затих. Самди протянул руку и взял большой будильник, завел его на час и поставил к изголовью.
Колыбельная Томаса
– Томас! Том!
Эскива перегнулась через балюстраду второго этажа, волнистые пряди упали на лицо, выбравшись из заколки. Где же Том?
– Да-а?
Томас всегда произносил слова растянуто, не как она. Он появился из входной двери, словно ждал на крыльце, в руках были ключи от машины. На секунду она залюбовалась его подтянутым силуэтом, Томасом нельзя было не любоваться. И конечно парадный костюм делал его неотразимым. Вы видели второго такого мужчину, которому так идет фрак? Томаса фраки, визитки и смокинги не делали глупым и неуклюжим, как большую часть мужчин, напротив, он держался в этих сковывающих движение латах этикета с уверенностью рыцаря в доспехах.
– Ты берешь машину? – она совсем не это хотела сказать, конечно.
– Конечно, – невозмутимо ответил Том.
– Ты
