войти в тоннель. Из него послышались дикие вопли, все расступились перед сгоравшим в пожаре теле незнакомца. Словно безумец, охваченный огнём, в страхе и конвульсиях он дико бежал наружу, ударяясь о стены тоннеля. Он упал у самого порога. Его левая сторона тела была сильно сгоревшей, будто кто- то облил и поджёг его специально, но тело продолжало дёргаться в агонии. Лицо было искалечено до неузнаваемости, на груди и правой руке были те же украшения, которые носил Двалин.
– Это Двалин! – вскрикнул свартальв из отряда, склонившись над лежавшим обгоревшим телом.
– Ты в этом уверен?– с ноткой сомнения произнес Армаэль, пытаясь разглядеть в нём знакомые черты.
– Об этом можно судить, глядя на остатки одежды, сапог и украшений. Случайно не знаете, как у него были дела с зубами. Возможно, есть вставные? – спросил один из свартальвов, раскрывая слипшиеся губы трупа для осмотра зубов.
Армаэль наблюдал за происходящим с подозрением, хотя рассуждения этого свартальва были весьма убедительны. Его речь была хорошо поставлена и рассудительна, а глаза светились знанием. Но было ли так на самом деле или просто очень хотелось верить в происходящее. Слишком уж это было просто для Двалина, вот так умереть, никому не нагадив напоследок.
Тем временем башня цитадели была занята, в отдельных её частях ещё проходили сражения, пока Армаэль с группой не вошли на территорию цитадели Совета.
Родные стены розового мрамора приветливо встретили ладонь Армаэля, отдавая ему своё лёгкое тепло такое непривычное для камня. Большая площадь перед входом в цитадель совета усаженная синими и фиолетовыми маленькими цветами казалась движущимся цветным ковром, движения которого по краям сдерживали величественные статуи из белого мрамора. Они словно живые провожали его к цели, безразличные белые скульптуры живших некогда правителей Свартальвхейма встречали нового царя. Они сменяли одна другую, так же как и жившие когда т правители сменяли собой чередующиеся века. Приближаясь всё ближе к вратам цитадели, Армаэль всё яснее понимал, что и его застывший в камне образ в назначенное судьбой время займет своё место. Статуя у входа была ему знакомой, будоража воспоминания и трогая струны души, создавая грустную забытую мелодию. «Ты довольна мной, мама?» – возник в его сознании вопрос. Но статуя молчала, застыв в серьёзном, даже осуждающем выражении лица. «А я недоволен тем мастером, который изобразил тебя такой. Когда-нибудь я найду его, если конечно он не погибнет в предстоящей войне. И он изобразит тебя настоящей – нежной и любящей, хотя действительно, мало кто знал тебя такой». Большой зал цитадели был полон воинов и также погибших, громоздившиеся подле кресел совета. Сброшенные и разбитые тела организовали небольшую горку у запасного выхода, которая постепенно пополнялась новыми трупами перетаскиваемыми сюда свартальвами. Громкий лязг оружия и крики приветствовали нового царя. Ему не нужно церемоний, трона, и представлений,
