она смеется. Я внутренне напрягаюсь.
– Господи, – громко стонет она. – Да убирайся ты отсюда.
– Ты – апельсинчик, – смеется он, уткнувшись головой ей в колени. – Потому что ты вся оранжевая.
– Я не оранжевая, – возражает она, и ее голос – как низкий протяжный стон наслаждения и боли. – Придурок.
Я лежу на кровати и наблюдаю за ними. Тимоти пытается пропихнуть голову под халатик от Ralph Lauren. Эвелин от удовольствия запрокинула голову, она пытается отпихнуть Прайса, но не всерьез. Она легонько бьет его по спине щеткой для волос Jan Hove. Я почти не сомневаюсь, что у Тимоти роман с Эвелин. Тимоти – единственный интересный человек из всех моих знакомых.
– Тебе пора идти, – говорит Эвелин, тяжело дыша. Она больше не бьет его щеткой.
Он глядит на нее снизу вверх, сверкая великолепной белозубой улыбкой, и говорит:
– Как даме будет угодно.
– Большое спасибо, – отвечает она, как мне кажется, несколько разочарованно.
Он поднимается:
– Может, поужинаем вместе? Как насчет завтра?
– Мне надо спросить своего бойфренда, – говорит она, улыбаясь мне в зеркале.
– Наденешь то черное сексуальное платье от Аnne Klein? – положив руки ей на плечи, шепчет он ей на ухо. – Кстати, Бэйтмен, тебя никто не приглашает.
Добродушно хихикая, я поднимаюсь с кровати – проводить его к двери.
– Погоди! Мой эспрессо! – кричит он.
Эвелин смеется и хлопает в ладоши, как будто ей нравится, что Тимоти никак не уходит.
– Давай, дружок. – Я бесцеремонно выталкиваю его из спальни. – Пора баиньки.
Уже на пороге Прайс посылает Эвелин воздушный поцелуй. Выходя на улицу, он не произносит ни звука.
Выпроводив его, я наливаю себе бренди в итальянский пузатый стаканчик. Когда я возвращаюсь в спальню, Эвелин уже лежит в постели и смотрит «Магазин на диване». Я ложусь рядом и распускаю узел галстука от Armani. Я спрашиваю Эвелин:
– Почему бы тебе не сойтись с Прайсом?
– Господи, Патрик, – произносит она, зажмурив глаза, – ну при чем тут Прайс? Прайс! – Судя по ее тону, она точно с ним спала.
– Он богат, – говорю я.
– Все богаты, – говорит она, уткнувшись в экран телевизора.
– Он хорошо выглядит, – замечаю я.
– Все хорошо выглядят, Патрик, – тихо произносит она.
– У него отличная фигура, – продолжаю я.
– Сейчас у всех отличная фигура, – отвечает она.
Я ставлю стакан на столик и перекатываюсь на нее. Пока я целую и облизываю ее шею, она бесстрастно глядит на широкий экран телевизора Panasonic и приглушает звук с пульта дистанционного управления. Я снимаю рубашку от Armani и кладу руку Эвелин себе на живот, чтобы она ощутила, какой он крепкий. Как камень. Я напрягаю мышцы, – к счастью, в комнате горит свет и ей видно, какой загорелый и подтянутый у меня брюшной пресс.
– Знаешь, – говорит она вдруг, – у Сташа положительный
