в сторону моей жены, – теперь все в сборе.
– Что случилось? – взволнованно спросила Хина, и присутствующие согласно зашумели, поддерживая вопрос, повисший в воздухе.
– А вы не слышите? – вмешалась шаманка Айхи.
– Не слышим? – переспросил один из мужчин. – Но здесь тихо.
– Так и есть.
Шаманка подняла фонарь и сделала несколько шагов к океану. Однако, достигнув кромки воды, она не остановилась и спокойно пошла дальше. Хина затаила дыхание – что это за волшебство? Неужели шаманка обрела способность ходить по воде? Но, присмотревшись, женщина с ужасом осознала, что воды больше не было. На мили вперёд в лунном свете простиралась лишь безжизненная белая гладь, и от её поверхности исходил холод, который ощущали все собравшиеся на берегу.
Океана больше не было.
– Друзья, – начал один из старейшин, плотнее запахнув на груди кафтан; он стоял во главе длинного стола, за которым в Красной Хижине собрались все жители деревни, – спасибо, что пришли сегодня. Последние недели были для всех нас тяжёлыми. И я хотел бы сказать, что дальше будет легче, но… не могу. Мы много лет жили на этой земле вместе, делили кров, еду и молитву, и наша сила, какими бы ни были трудными времена, в единстве. Поэтому сегодня мы разделяем этот ужин. Я понимаю, как трудно вам принять этот дар. Животные Коа’Коа были нашими друзьями. Они делили этот остров с нами как равные, но отчаянные времена требуют жёстких решений. Мы не могли видеть, как наши дети слабеют от голода и холода. Поэтому эта краснорогая лань отдала свою жизнь, чтобы мы могли жить. И отныне убийство братьев наших меньших больше не карается законами острова, если было совершено, чтобы накормить семью или сохранить тепло своего тела или жилища. Нам нелегко далось это решение, и мы все скорбим. Поэтому мы и собрались здесь. Мы разделим эту похлёбку и рука об руку вступим в новую жизнь.
Несколько женщин и мужчин направились к котлу, стоявшему на столе, и начали нерешительно разливать варево по деревянным мискам. В их движениях ощущалось сомнение: кто-то останавливался, словно боясь, что на него падет кара свыше, кто-то морщился от отвращения, а кто-то больше не мог сдерживать слёзы, и солёные капли падали в прозрачный красноватый бульон.
– Я не буду, – прошептал маленький Тама и закрыл лицо рукавом.
– Малыш, тебе нужно поесть, – заботливо уговаривала Хина, подвинув миску ближе к сыну.
– Я не могу. – Мальчик замотал головой. И хотя сердце его противилось, судорога в животе заставила его взяться за ложку.
– Простите нас, милосердные духи, – заговорил один из шаманов, медленно приблизившись к алтарю в северной части зала и накрывая его лёгким чёрным покрывалом, – мы верим, что вы сочтёте наше решение благоразумным в час, когда мы не можем уповать на вашу поддержку…
– Какой же это бред! – воскликнул сын плотника. Все молча уставились на юношу, не смея пошевелиться. – Духи не слышат тебя! Они никого не слышат! Им плевать!
– Такхту,
