возобновились, и, как мне показалось, с удвоенной силой.
Осень подходила к концу, пушистые снежинки накрыли землю белым покрывалом. Дни становились короче, темнело так рано, что мне запретили покидать дом после занятий. Это мистическое, полное тайн время года, которое я так сильно любила, будучи ребенком, теперь превратилось в кошмар. Я оказалась в ловушке между бесконечными причитаниями моего учителя и упреками отца, чьи требования были настолько высоки, что я просто не могла им соответствовать. Я жила мечтами о тайном пути к свободе, который я хотела найти где-нибудь за потайной дверью.
Если бы я тогда знала, что меня ожидает, я уж наверняка была бы умнее, постаралась бы всем сердцем полюбить свою жизнь и быть покорной. Но с течением времени я становилась только более молчаливой и замкнутой. Я избегала общества прислуги, хотя они были единственными людьми, которые меня уважали и не скупились на комплименты. Я все меньше виделась с родителями, так как мой отец все чаще бывал в плавании, а мать взяла привычку сопровождать его в путешествиях. Может быть, она просто хотела помешать появлению бастардов на других конти- нентах.
В один прекрасный день отец и мать, светящиеся от счастья, вернулись из Лондона и поделились со мной новостью о том, что они нашли мне подходящего мужа. Визгун как раз покидал наше поместье. Он научил меня всему, что знал, и если я по причине моей безграничной неспособности довести все до совершенства что-то упустила, то была не его вина. Он исчез из моей жизни, не попрощавшись. Я никогда не тосковала по нему, но в глубине души чувствовала, что одна из укоренившихся детских привычек просто пропала.
До моей свадьбы оставалось несколько недель. Царила суматоха, которой я пыталась избежать всеми возможными способами. Приглашения были написаны и разосланы в разные уголки мира. До этого момента я даже не подозревала о том, что мои родственники разбросаны по всему земному шару. Ответы приходили каждый день, и, к моему глубокому разочарованию, по большей части совершенно незнакомые мне люди сыпали поздравлениями и обещали приехать на церемонию. Свадьба в Дувре была тщательно спланированным общественным мероприятием. Мой жених, сын какого-то могущественного англичанина, который, как и мой отец, занимался торговлей с туземцами английских колоний, был настолько богат, что все кругом изводились от зависти. Именно поэтому моя мать поставила себе целью сделать из меня к свадьбе милейшую женщину. При помощи белой пудры она превратила мою нездоровую бледную кожу в аристократическую утонченную бледность. Мои непослушные рыжие волосы она стянула в тугой узел. И последнее, но не менее важное, она обвела мои серые глаза угольным карандашом.
Эти изменения мне совершенно не нравились, как и, собственно, вся суета вокруг свадьбы. Я не хотела выходить замуж, а уж тем более за человека, которого ни разу в жизни не видела и который предположительно был высокомерным юнцом. Но мое желание не учитывалось. Я должна покориться воле моих
