возлагали надежду именно на Дубай, представляющий более выгодные перспективы для тех, кто свободно владеет английским и располагает деньгами на оплату долгого перелета. Действительно, существует много общего между траекториями миграции из Средней Азии в Россию и направлением потоков трудовых мигрантов из других частей света, маргинализированных в рамках глобальной иерархии накопления богатств. Однако история имперских отношений между Кыргызстаном и Россией и их недавнего пребывания в составе СССР стала причиной их неоднозначной связи и чувства общности между ними.
Для большинства россиян, еще помнящих Советский Союз, Средняя Азия представляется частью «ближнего зарубежья», а среднеазиатские трудовые мигранты воспринимаются как особый вид «чужих» – «свои чужие» – в отличие от трудовых мигрантов из Вьетнама, Китая или Филиппин53. Наряду с явными формулировками «фундаментальных» различий и политическими призывами к введению визового режима со странами Средней Азии, в современной Москве можно также услышать, как мигранты и их работодатели обращаются к советскому понятию «дружбы народов» и даже вместе празднуют дни рождения. Пожилые женщины в деревнях Узбекистана молятся за здоровье президента Путина, потому что он «не дает умереть нашей семье». Многие молодые люди в Средней Азии прикрепляют российский флаг на приборную панель в машине и яростно болеют за «нашу» футбольную команду «Спартак Москва». Жизнь в миграции между Средней Азией и городской Россией многогранна: для нее равно характерны дистанцированность, пренебрежение, близость и чувство сродства, круг «своих» может расширяться и сужаться в зависимости от ситуации.
Данная статья основана на признании следующего факта: чтобы составить представление о жизни в миграции, необходимо отдать должное этой сложноорганизованной социально-исторической формации, исследуя различные смыслы миграции для тех, кто действует в ее исторически сконструированном, транснациональном социальном поле. Взяв «миграционную жизнь» в качестве основного эмпирического фокуса, я вывожу на передний план миграцию как часть жизни, как нечто встроенное в жизненный уклад и как средство реализации осмысленной и честной жизни. Я задаюсь следующими вопросами: что же такого есть в миграции, чего нет в работе рядом с домом? Что дает мигрантам трудоустройство в России, какие возможности накопления предоставляет эта работа, что делает ее ценной для трудовых мигрантов? Ведь они сами признают, что эта работа физически тяжела, стрессогенна, а экономическая выгода от нее сомнительна.
Мое исследование вступает в диалог с литературой, посвященной труду и типу субъективности в современной Средней Азии. Я опираюсь на исследование, начавшееся в 2009 году и продолжавшееся в общей сложности девять месяцев, которое я проводила в Кыргызстане и в Москве. Я утверждаю, что смысл миграции для трудовых мигрантов не ограничивается чисто
Ср.:
