– его наружу выбросило – помог нам с Прокопом выбраться. Я сама не знаю, откуда у меня тогда силы взялись, как все успела – Васеньку между сиденьями отыскать, Прокопа наружу вытолкнуть и самой выпрыгнуть. Как только автобус упал в пропасть, парень тот – ученый – стал сознание терять, он был в голову ранен. А Прокоп… если б вы видели тогда его ноги! Кровь и мясо, ни одной целой косточки – все раздроблено, он без сознания, Сергей, тот ученый, без сознания, Васька плачет, а вокруг горы и ни единой души. Я кричала, звала на помощь, а сама думаю: все, конец, так и останемся здесь. Потом вдруг появились люди, отвезли нас в село – вокруг за сто километров ни одного врача. Я сидела рядом с Прокопом и думала, что наша жизнь кончена – если мой муж не умрет от заражения крови, то уже никогда не будет таким, как все. Мама, вы не видели, каким он был! После таких травм люди заканчивают жизнь в инвалидной коляске, а Прокоп… он через две недели начал ходить, кости срослись – без врачей и без гипса. Когда вернулись домой, еще хромал немного, но теперь еще и года не прошло, а уже и следа от его переломов не осталось. Доктора позже смотрели – не поверили! Прокоп, скажи, что я правду говорю, не выдумываю!
Тот кивнул.
– Да, мам, Ира не врет. Меня положили на какой-то мох, сверху прикрыли травой, и я думал, что умираю, тела своего даже не чувствовал. Еще, Ира забыла рассказать, с нами из автобуса один парнишка молоденький спасся, и у него позвоночник был сломан. Так он уже через неделю ходить начал.
– Врач уже точно уверен, что я беременна, – сказала Ирина, – и мне вдруг как-то сразу пришла мысль: это знамение. Всю жизнь я над верующими смеялась, и над вами тоже, мама, виновата. Только теперь мне думается: может, действительно, Бог есть и спас нас с Прокопом от смерти, чтобы мы еще одну жизнь в этот мир привели? Вы так не думаете, мама?
Феодосия Федоровна тяжело вздохнула, но обсуждать вопрос бытия Божия с невесткой не стала, а лишь суховато обронила:
– Что ж, все может быть.
– Я, мама, что думаю, – уже прежним своим тоном деловито проговорила Ирина, – я думаю, что надо нам о будущем жилье для Алеши позаботиться. Почему бы вам его к себе не прописать? Я, конечно, ничего не хочу сказать, и дай вам Бог долгих лет жизни, но ведь вы уже человек немолодой, и случись что – пропадет жилплощадь.
Свекровь недобро усмехнулась.
– Ты что ж, родного сына хочешь из своей квартиры к бабке в коммуналку выселить? Второго еще не родила, а уже старший тебе не нужен стал?
– Да что вы такое говорите! – всплеснула руками сноха. – Почему выселить? Если вы Алешу пропишете, то мы потом вашу комнату и ту, что на Коминтерна, обменяем на отдельную квартиру. С нами вы съезжаться не захотели, это ваша воля была, и я не имею права вас упрекать, но ведь Алеша – ваш любимый внук, разве вам не хотелось бы с ним рядом жизнь доживать?
Подумав немного, Феодосия Федоровна согласилась.
– Алешу я пропишу, но только он будет постоянно жить со мной, такое у меня условие, а то вы из мальчика бесплатную няньку себе сделаете. Насчет
