style="font-size:15px;"> Но сейчас…
После свадьбы папы и ПОДЛОЙ тёти Карри я буквально съехала с катушек. Словно чёртик внутри меня запер ангела в лабиринте, и тот – как не пытался! – никак не мог найти выход. Ведь я обожала маму и отца, у нас была счастливая, дружная, любящая семья…
Но однажды всё изменилось, мамы не стало, а отец привёл в дом ГАДКУЮ тётю Карри…
Сразу после их свадьбы отвратительная в своём притворстве, одетая в нежно-голубое – именно того оттенка, который так любила мама – пышное свадебное платье, с необычно блестящими триумфом глазами ЛЖИВАЯ тётя Карри ласково мне сказала:
– Маргарет, я сделаю всё, чтобы вы были счастливы. Если хочешь, то можешь называть меня МАМОЙ, – и она протянула ко мне руки, пытаясь обнять.
Господи, мамино лицо…
Мамины глаза…
Мамин голос…
– Тебе никогда не стать мне мамой… – ответила я и обернулась к отцу. – Папочка, выгони её, ну, пожалуйста. Пусть мамы нет, но разве нам плохо вдвоём? Я обещаю, что буду очень послушной… Обещаю, обещаю, ОБЕЩАЮ!!! – я, глотая слёзы и сложив ладошки в молящем жесте, смотрела на отца, но он был непреклонным.
На его уставшем, осунувшемся за последние несколько месяцев лице не отразилось ни одной эмоции. Тяжело вздохнув, он отвёл в сторону свои такие похожие на мои зелёные глаза.
– Однажды, Чертёнок, ты всё поймёшь… – устало сказал он, положив свою крупную ладонь на подрагивающее плечо моей МАЧЕХИ.
Я же была в отчаяньи.
– Мне не нужна поддельная мама! – выкрикнула я и, наконец не выдержав, заплакала навзрыд, некрасиво всхлипывая и размазывая слёзы кулачками по лицу.
Отец попытался меня обнять и успокоить, но я вырвалась из его рук и убежала, закрывшись в своей комнате.
Я проплакала всю ночь, но наутро у меня созрел план: я не дам ЕЙ жизни в нашем доме, она горько пожалеет о своём вероломстве…
С того момента я шла на все возможные и невозможные ухищрения, чтобы насолить мачехе…
Я портила её вещи, хамила, провоцировала на скандал, один раз даже подожгла её волосы…
За что отец первый раз в жизни наказал меня, лишив на несколько дней не только сладкого, но и запретив видеться с моей любимицей, золотистой пони Зарёй – последним подарком мамы. Это стало для девятилетней меня серьёзным испытанием, но я не сдалась, продолжив свою небольшую войну…
Отец раз за разом пытался меня урезонить, но я считала его предателем, а её – захватчицей. Я была глуха к их аргументам и доводам рассудка. В конце концов, мы с отцом почти совсем перестали разговаривать по душам…
Часами, сидя запертая в наказание в своей комнате, я вовсе не сожалела о содеянном. Вместо этого – словно под диктовку чертёнка внутри меня – я упорно разрабатывала план дальнейших «военных действий». Я не узнавала саму себя, я стала ОДЕРЖИМА идеей избавиться и от НЕЁ, и от её притворной доброты, и от навязчивой любви к НАМ.
Однажды
