здесь не появляться. Больше она за эти двенадцать лет и не появлялась.
– Она хотела видеть Сережу?
– Не выразила никакого желания – спокойно поблагодарила, взяла деньги и ушла.
– Мы решили тебе не говорить, Петя, – виновато улыбнулась Злата Евгеньевна, – не хотели тебя расстраивать – у тебя и без того были тогда проблемы на работе. Но что меня поразило в этой женщине, так это ее спокойствие – она так безмятежно говорила ужасные вещи! У меня прямо мороз по коже шел от ее рассуждений! Давайте, мы больше не будем о ней говорить, – она сняла с таганка овсяную кашу, которая сварилась за время их разговора, и начала раскладывать по тарелкам.
Однако Ада Эрнестовна все никак не могла успокоиться. Всхлипнув, она криво усмехнулась, вытерла ладонью слезы и обвиняющим тоном сказала брату.
– Ты меня не переубедишь, это жуткая дрянь! И как ты мог просить, чтобы я отдала ей мамины вещи, когда она начала требовать? Ведь ты ничего не помнишь, тебе было только полтора года, а мне уже было три, я помню, как мама меня поцеловала, сказала: «Не шумите с Петей, пусть папа спит, а я сбегаю в лавку за хлебом и скоро приду». Мы играли, пока не заснули на ковре, а ее все не было и не было. Она никогда уже больше не пришла. Когда папа ее нашел – убитую – и вместе с солдатом принес домой, на ней было это кольцо, а ты хотел, чтобы я его отдала!
– Адонька, ну что ты… – Петр Эрнестович не договорил, потому что его прервал телефонный звонок.
Злата Евгеньевна сказала невидимому собеседнику:
– Здравствуй, Зиночка. Да, Петя дома, – и предала трубку мужу: – Тебя.
– Привет, Петька, как дела? – услышал он бодрый голос профессорши Зинаиды Викторовны. – Сто лет тебя не видела, думала, хоть на субботнике встретимся.
– Я у себя в кабинете проводил субботник, – засмеялся Петр Эрнестович. – Заперся с аспирантами, и мы до одури готовились к докладу – я ведь во вторник улетаю на конференцию в Берлин.
– Здоровье только портишь, – упрекнула его бывшая однокурсница, – государство дало день в году для работы на свежем воздухе, а ты его на доклад тратишь. Лично я с удовольствием поработала – вспомнила молодость, – словно между делом она поинтересовалась: – Кстати, Сережка твой не рассказывал, как он нам вчера с мешками подсобил?
– Я… м-м-м… мы со вчерашнего дня еще, честно говоря, как-то не общались – он там… гм… с приятелями, дело молодое.
– Петя, – неожиданно серьезным голосом и без всякого перехода проговорила Зинаида Викторовна, – ты Линочку Кованову помнишь?
– Кованову? – с недоумением переспросил Петр Эрнестович, напрягая память.
– Ну, лаборантку из нашего отдела. Помнишь, какой шум был в позапрошлом году с Григорьевым?
Разумеется, он немедленно вспомнил – ему, заместителю директора, не могло быть неизвестно о скандальной связи старшего научного сотрудника Григорьева и лаборантки Ковановой.
Артем
