лыжи. Так быстро раскрыть, закрыть и передать в суд заказняк – красивый сон любого следака. А новые обстоятельства – новый гемор, не так разве?
– Так-то оно так… – Неверов пожевал губами. – Но вы ведь не закончили еще все это отрабатывать?
– Новые фигуранты пока не вырисовываются. Работаем.
– Хорошо… Кто у нас адвокат?
– Гойда Юрий Юрьевич. Во время убийства стоял в пробке на улице Артема, ему позвонили сразу же, следователь с ним разговаривал.
– А ты или твои ребята?
– По телефону только.
Сказав так, майор Олег Нечваль вдруг отчетливо понял, какую глупость сморозил.
– Что так? – не дав вмешаться постороннему, строго спросил Жухович.
– Сначала с ним связались, конечно. Орал, бушевал, угрожал, а толку? Ведь на самом-то деле не до него, с этой версией мы только вчера со второй половины дня определились. Вот, повесткой думаем вызывать.
– Почему?
– Дома он. Резко заболел. Дверь не открывает, опера мои были у него в адресе. Говорит, что приступ, нервный и сердечный. Он хоть и не старый, а сердечник, пробить успели.
– То есть в квартиру не пустил? – Неверов подался вперед. – Через дверь общался?
– Меня не было там. А опер на телефон ему звякнул.
– Он сам в квартире? – Теперь беседа коллег из разных ведомств очень сильно стала походить на допрос.
– Один вроде…
– Жена, дети – где?
– Нету ни жены, ни детей. Проверяли же…
– Может, с матерью живет или что-то такое?
– Один. Квартира двухкомнатная, на жилплощади никто больше не числится…
– Лет ему сколько?
– Полтинник… Или чуть больше…
Максим Неверов встал, подошел к окну. Приподнял жалюзи. Посмотрел на мелкий, с перерывами моросящий со вчерашнего дня мартовский дождик. Он часто делал так, чтобы взять паузу и не дать себе заорать на присутствующих.
Эту привычку приобрел, когда, уволившись из органов, возглавлял в Донецке охранное предприятие и в силу обстоятельств общался с откровенными бандитами. Опыт общения не слишком приятный. Для Максима Неверова, во всяком случае. Однако, как и любой опыт, достаточно полезный.
– Вот что, коллеги, – повернувшись, спокойно произнес он. – Возможно, я мыслю сейчас стереотипно. Только, исходя из моего опыта, скажу: часто бывают ситуации, в которых именно такой способ мышления дает результаты. Мужчина, юрист, известный адвокат, обеспеченный человек, немногим за пятьдесят, живет один, семьи не было никогда. Никаких выводов не напрашивается, господа офицеры?
4
Оказывается, стоит копнуть в направлении, не имеющем, на первый взгляд, отношения к громкому убийству, – и сразу выходишь в цвет. На языке сыщиков, независимо от ведомства, в котором они трудятся, это называется косвенные улики.
Адвокатов,
