тетка, затевая свой визит к влиятельной даме, тайно рассчитывала и надеялась, что Александра Юрьевна поддержит, а в идеале так и вовсе возглавит ее инициативу выяснить личность соседа, ну хотя бы любопытства ради.
Шумно допив чай, вновь громко дзинькнув, Степанида Ивановна поставила чашку на блюдце и показательно разочарованно вздохнула еще разок.
– Ну тогда я пошла, – с явными вопросительными нотками сообщила бабка, ожидая, видимо, что ее остановят, предложив продолжить беседу.
– Иди-иди, Степанида Ивановна, – не оправдав ожиданий докучливой соседки, напутствовала Александра Юрьевна. – Поборись там за справедливость. – И совсем иным, энергичным, деловым тоном громко кликнула помощницу: – Лен! Проводи человека.
Видимо, чтобы гостья не почувствовала слабину в посыле и не решила еще подзадержаться для обсуждения другой темы «за права общественности», припомнив недосмотр какой поселкового правления – с нее станется, только зазевайся, – заговорит до одури.
Послышались легкие шаги Леночки, которая что-то тихо произнесла и, громко проскрипев ножками стула, отодвинула его от стола.
– Да я сама, сама, Леночка, не утруждайся, деточка, что меня провожать. И калитку запру как положено, – затараторила доброжелательно-елейным голосом Бибиси.
Притаившаяся наверху засадной партизанкой Анна, не удержавшись таки, хмыкнула.
Произошел у них когда-то тут один инцидент, после которого Степанида Ивановна боялась не то что слово сказать так, чтобы был хоть отдаленный намек на непочтение к Лене, а даже недостаточно ласково посмотреть в сторону девушки. Это когда Александра Юрьевна первый раз приехала в поселок вместе с Леной.
Степанида Ивановна тогда первой прибежала в гости, что называется, отметиться должным образом, поздороваться, выказать уважение с почтением и готовность к подвигу, если таковой понадобится. Александра Юрьевна пригласила за щедро накрытый стол. И, когда Леночка поднялась из-за стола и ушла на кухню за посудой для гостьи, Бибиси со слезой, накатившей от восхищения и картинного восторга душевными качествами хозяйки, расчувствовалась похвалой:
– Редкий вы человек, Александра Юрьевна, сердечный. Прислугу за свой стол приглашаете, не гнушаетесь.
Не меняя выражения лица, тетушка Александра, которая поднесла в этот момент чашку к губам, сделала пару глотков, медленно поставила чашку на блюдце и произнесла пугающе-тихим, холодным, четким тоном, выделяя каждое слово:
– Если еще раз, Степанида Ивановна, при мне ли или в разговоре с кем-нибудь иным в мое отсутствие ты назовешь Елену прислугой… – и посмотрела прямо в глаза гостьи незваной таким взглядом, что ту вмиг прошиб холодный пот, – …то вылетишь из поселка через полчаса. И долетишь до своего родного Печерска, и приземлишься там не самым мягким образом. – А потом спросила ледяным тоном: – Я доходчиво объяснила?
Бибиси интенсивно закивала головой.
– До-доходчиво, Александра
