до реальной оторванности от почвы под ногами: вечно она спотыкалась, падала, поскальзывалась, задевала предметы и роняла их. С тех пор как Лика однажды пришла к Никите в изорванных в клочья плотных колготках, сквозь дыры в которых были видны сильные ссадины, и объяснила, что упала на эскалаторе и пролетела несколько метров вниз на коленях, Никита стал подстраивать своё расписание под её, чтобы как можно чаще отвозить Лику в институт и встречать с занятий. Иногда это у него не получалось. И тогда Лика, совершенно не разбиравшаяся в людях, обязательно попадала в ситуации, при которых только чудом не становилась жертвой мошенников или даже кого похуже.
Как-то раз она пришла к нему с загадочным видом и с порога почти пропела:
– Посмотри-и, что у меня есть.
Никита подошёл, ожидая увидеть что угодно: от интересной книги до подобранного на улице птенца. Но в ладонях Лика согревала деревянный гребень.
– Красивая расчёска, – похвалил ничего не понимавший Никита.
– Это не расчёска, это гребень силы.
– Гребень чего?
Лика уже прошла на кухню, села и, любовно глядя на гребень, сияя, объяснила:
– Сегодня в подземном переходе ко мне подошли очень интересные люди. Они показали этот гребень и сказали, что для моих волос нужен именно он (волосы у Лики и правда были очень красивые, густые и длинные). Потому что только при помощи него, ежедневно проводя им по волосам тысячу раз, я смогу синхронизироваться с космосом.
– Лик… – начал было Никита, у которого от всего этого глаза полезли на лоб.
Но Лика недовольно поморщилась и продолжила:
– Этот гребень стоит у них десять тысяч…
Тут Никита и вовсе дара речи решился.
– Но мне они его отдали совершенно даром. Потому что их поразили мои волосы…
– И что ты дала им взамен? – вздохнул Никита.
– Абсолютно ничего. Мне всегда попадаются удивительные люди. Они видят во мне что-то такое, из-за чего отдают самое ценное даром.
«Да, деревянную расчёску за три рубля», – вздохнул Никита и поцеловал Лику. Эта её удивительная неприспособленность к жизни не раздражала его. Особенно если Лика смотрела на него снизу-вверх своими огромными просящими глазами. Да и как можно сердиться на такого ребёнка, в котором детская наивность сочетается с вполне взрослой привлекательностью?
Глава седьмая
Всё новое. Она
Едва автобус выехал на трассу, сзади кто-то заиграл на гитаре. Агата изумлённо обернулась, и тут почти все, кроме нескольких новеньких, запели. Это была какая-то не известная ей, жизнерадостная и удивительно заводная песня про оранжевого кота и апельсины цвета беж. Ко второму припеву Агата уже даже начала подпевать. Гитаристы сменяли друг друга, играя то весёлые, то лиричные песни, а голоса поющих сливались в довольно слаженный хор. Некоторые песни Агата слышала раньше, но большинство и не знала.
– А
