и Лена ясно поняла, стоит ей сказать хоть слово или попытаться уклониться, он изобьет ее еще сильнее, чем раньше, и все равно получит свое. Но заставить себя проявить хоть какие-то чувства женщина не смогла, и поэтому теперь Джимми всегда был недоволен ею.
Лена промолчала на требование мужа о предохранении и этим будто бы дала согласие на него. Но она уже знала, что носит под сердцем малыша, и ее молчание казалось ей ложью. Никогда она не могла бы подумать, что будет жить во лжи, но не видела другого выхода. Теперь, сидя в собрании в воскресенье, она мало что слышала, – не давала покоя совесть, но и согласиться на убийство своего ребенка женщина не могла.
В один из дней на курсах к Лене подошла женщина-еврейка. Она тоже приехала в Америку недавно и учила язык. Лена старалась ни с кем не разговаривать о своих проблемах, особенно с неверующими, каковой она считала Софью Абрамовну. Но та ничего не спрашивала, она сообщила:
– Вижу, проблемы у тебя с мужем.
– Какие проблемы? – попыталась соврать Лена, но собеседница не дала ей закончить, указав приоткрывшийся уже зеленый синяк на руке, который молодая женщина обычно тщательно прятала.
– Не надо, не отпирайся, – спокойно добавила Софья Абрамовна. – Знаешь, существует теория, что жертвы агрессии впитывают ее в себя, и я верю, что так оно и есть. Поэтому я не ем мяса. Но я не об этом сейчас хотела тебе сказать. Ты – хорошая, добрая девушка, и ты мне очень нравишься. Подумай хорошо, стоит ли продолжать те отношения, в которых на тебя выливают агрессию? Не надейся, что тебя это не коснется – ты можешь ожесточиться, стать циничной и злой. Может быть, все же стоит прекратить жить с тем, кто может заразить тебя своим безумием? Не обманывайся. Если мужик начал бить, он не остановится… Это болезнь.
– Но… Я не могу… – всхлипнула Лена, боясь даже заикнуться с чужим человеком о своей ситуации. Вдруг Джимми решил проверить ее и подговорил эту женщину узнать, будет ли жена жаловаться?
– Конечно, это твое решение, твой выбор. Но знаешь, что я тебе скажу? Человек – единственное существо, которое может принять решение и не впитать злость, вылитую на него. Если ты все же не хочешь уходить или не видишь возможности – хотя я уверена, что они есть, ведь мы с тобой не в концентрационном лагере, а в свободной стране, – помни мою любимую поговорку: «Даже если вас съели, у вас есть два выхода». Для себя повторяю, что с моим решительным характером есть даже третий выход – прободение желудка. Но я сейчас не о том…
Лена сидела тихо и слушала решительную женщину. Для нее было непривычно видеть еврейку с таким характером, потому что все женщины-еврейки, кого она знала лично, были, как она сама обычно выражалась, супер-интеллигентки с мягкими манерами, очень осторожные в словах. Но Софья Абрамовна скорее напоминала очень умный и маневренный танк. Она шла напролом, однако Лена видела доброе желание собеседницы и не останавливала ее.
– Может, и есть какой-то выход, но я пока не вижу его в силу обстоятельств, – осторожно ответила Лена. Сейчас
