знал такого, чего сейчас уже не знаю и не помню. Я как-то враз все это забыл и растерял. И уже не могу вспомнить. Помоги мне вспомнить, что я тогда забыл.
ДУША ИИСУСА: Я не могу тебе помочь. Но ты сам сможешь вспомнить, если…
ИИСУС: Если?
ДУША ИИСУСА: Если будешь возвращаться ко мне.
ИИСУС: Как я могу возвращаться к тебе? Научи меня!
ДУША ИИСУСА: Ты и так уже возвращаешься ко мне. (Печально.) А больше я не могу сказать тебе. Но помни, что говорит наш общий, твой и мой, Отец: «Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное».
ИИСУС: Где ты во мне?
ДУША ИИСУСА: Везде. Я в сердце твоем, а, значит, разлито и в крови по всему твоему телу. И, когда тебя снедают дурные помыслы, кровь густеет и теснит, душит меня, а когда твои мысли и чувства и весь ты обращаешься к вышнему, кровь становится легкой, и мне дышится легче, и я чувствую свободу, ту, что придет ко мне, когда умрет твое тело. В похоти ты обуреваем дьяволом, твердящим твою кровь, в любви ты растворяешься и раскрепощаешь меня.
ИИСУС: Спасибо тебе.
ДУША ИИСУСА: И тебе спасибо. Прощай.
ХРИСТОС: Прощай.
Звучит нежная тихая мелодия, исполняемая детским хором. По периметру сцены из мрака проступают другие ложи с другими ессеями, и над каждым – освещенный облик их душ-младенцев.
СЦЕНА 3. В скриптории
ЭЛЕАЗАР: Скажи, учитель…
МАЛХИСЕДЕК: Я – не учитель, я брат тебе.
ЭЛЕАЗАР: Но ты – первосвященник.
МАЛХИСЕДЕК: Я брат тебе – и это самое главное, все остальное – мелкие различия.
ЭЛЕАЗАР: Скажи, брат: что такое пешарим? Я переведен в скриптории из переписчиков Священных текстов в писчиков пешаримов. Но что это такое?
МАЛХИСЕДЕК: Ты хорошо помнишь книгу Еноха? Книгу пророка Даниила? Книгу пророка Хаввакука?
ЭЛЕАЗАР: Каждое слово: я читал эту книгу четыре года.
МАЛХИСЕДЕК: Хорошо… А ты понимаешь смысл каждого слова этой книги?
ЭЛЕАЗАР: Я переписывал ее семь лет кряду и могу теперь написать ее даже в темноте и с закрытыми глазами. Я понимаю каждое слово этой книги.
МАЛХИСЕДЕК: Увы, это не так. Пророки сами не понимали, что они говорили.
ЭЛЕАЗАР: Как так?
МАЛХИСЕДЕК: Чрез их уста говорил сам Господь. Они же были лишь его орудием. Может ли орудие знать замысел того, кто владеет им? Подумай.
ЭЛЕАЗАР: Не может.
МАЛХИСЕДЕК: Это – великая тайна Священного Писания: тот, кто писал, не знал до конца, что и зачем он пишет. Он нес Божественную истину, не зная и не понимая ее до конца. Он видел ее только такой, какой она ему представлялась в его время.
ЭЛЕАЗАР: А пешарим?
МАЛХИСЕДЕК: А пешарим – это толкование пророческого слова и текста как сегодняшнего, как сказанного не тогда, сотни и даже тысячи лет тому назад, а как бы
