грядущая вечность…Возвращение
я возвращаюсь, вновь возвращаюсь
в тихую смуту этого света,
смерть обещала вернуться до мая
и уж во всяком – до этого лета,
как было тихо, легко, одиноко
в мире ненашем, в мире блаженном,
нет там желающих око за око,
там мы с собою, но только нетленны,
всё успокоится, всё станет вечным:
смерть – это встреча с собою, бессмертным,
мерно не дышится, мерно не бьётся
мерно не спится и не поётся…
Конец Орды
истомленные кони упали на берег,
там, где скалы уходят в океан навсегда,
где поет под ветрами заколюченный вереск,
где коням недоступна трава и вода
я лежу на камнях повелением рока,
вижу неба простор, как и в нашей степи,
темным хаосом дыбится пена мыс Рока
и стекают солёные воды с лепнин
я устал – да и все мы изрядно устали
от боев и походов по землям чужим
проржавела, изъедена кровью усталость у стали
и коростой покрылась кольчуга души
вот и спета вся песня стрелы закалённой,
сколько зим от меня до родимой Угры?
я пришёл умирать – как в рождении – вновь оголённый
и курганами будут нам чужие бугры
так зачем мы живём, отнимая у жизни других?
– чтоб смотреть в океан, в эту бездну великой свободы,
чтоб пропеть в хрипоте свой последний, единственный стих,
чтоб заткнуть им напрасно пропавшие втуне народы
Мадера
штормит Атлантика чуть севернее Рака,
она сердита на саму себя,
бичами гнева волны теребя,
она рожает смерть и ужас мрака,
а в трюмах винной кислотой объяты,
валятся бочки от бортов к бортам же,
и руганью матросов пьяных кляты,
крепят их как ванты на абордаже
…а я сижу на солнышке, пригрелся,
в стакане ёмком – горечь и отрада:
мне хорошо и ничего не надо,
и стих мадере сам собою спелся
Откровение
скажи, приятель захмелевший,
слова до слуха долетают?
меня ты, правда, уважаешь?
ты веришь, что я жив ещё?
меня ты, вправду, вспоминаешь?
как быстро улетают годы
промчались бесом, безвозвратно!
знакомого всю жизнь народу
встречаю уж совсем нечасто,
кругом – совсем-совсем чужие,
и непонятны мне их речи,
друзья – давно молчат в могилах,
и кто меня хоть как-то встретит?
Что тут вокруг – не понимаю,
и платят этой же монетой
меня тут молча провожают
на тот, не наш, с родного света,
и терпеливо ждут, наверно,
любых подарков и гостинцев
от сироты простой таверны —
увы, давно (всегда) не принц я
скажи, приятель откровенный,
коль
