никогда не принимались. Ко всем переездам и перемещениям им следовало быть готовыми максимум через полчаса после объявления приказа! Временами они доходили до умопомрачения от бесконечных требований, придирок и переменчивости нрава своего хозяина, тем более, что его гнев был нешуточный. Даже любимчикам, а их были единицы, он не давал особых поблажек…
Вернувшись в ставку, Бонапарт снова обращался к неотложным делам: назначал встречи с нужными людьми и диктовал одновременно сразу нескольким секретарям ответы. Примечательно, что последнее он делал без малейших признаков напряжения, тогда как секретари в поту от напряжения еле-еле успевали за его стремительным слогом. Затем он читал секретные доклады шпионов сначала Фуше (потом Савари) и резюме по армии подготовленное ему Бертье.
Если время его завтрака обычно было одно и то же, то время обеда и ужина – крайне неопределенно. Наполеон никогда не был гурманом и знатоком тонкой французской кухни, но мог затребовать еду когда ему будет угодно: то ли в седле, то ли в той части, куда он заехал с инспекцией. Именно поэтому его личные повара без конца готовили и постоянно держали «под парами» кушанья для императора, а Дюрок постоянно находился в напряжении, ожидая внезапного приказа быстро подать на стол, причем, «столом» мог оказаться адъютантский плащ, расстеленный на траве или в снегу. Чаще всего это был цыпленок (фрикасе из курицы или баранья котлета), белый хлеб, бутылка красного бургундского, бордо либо особо любимого им шамбертена (бокалом последнего он мог поднять настроение и в неурочное время) и обязательная чашечка кофе. (Почти всегда вина он пил разбавленными.) Сам император ел очень мало и очень быстро – не более 15—20 минут и чаще всего в полном молчании. (На официальных мероприятиях все было по-другому.) К «столу» обычно приглашались Бертье, Дюрок и Коленкур (если в данный момент они были рядом). Все что оставалось не съеденным, тут же сметалось алчущими ртами свиты. Но до этого момента рачительный Дюрок бдительно следил за тем чтобы ничто со стола не пропало раньше времени в желудках наполеоновского окружения: каждый цыпленок был на строгом учете. В целом он был крайне непритязателен в еде: никогда не жаловался на ее дурное качество, скорее, даже не замечал этого. Правда, где бы он ни был, после первых блюд он спрашивал мороженого. Оно было его страстью, хотя он не требовал его постоянно к обеду, но часто лакомился им среди ночи, считая его хорошим средством для восстановления утомленных сил. Он и питье-то предпочитал очень холодное, в том числе, воду.
Изредка, если у него выпадала свободная минута либо было хорошее настроение, Бонапарт играл с кем-то из свитских в вист, при этом безбожно мошенничал и, естественно, всегда выигрывал.
Ужинать императору приходилось прямо перед сном, т.е. около 8—9 часов вечера. Затем следовали 4—5 часов сна и все начиналось сначала.
…Кстати вся мебель Бонапарта
