Сопхат, – мы работаем на одном заводе с отцом Амары. Он тоже начальник цеха, самого большого. Очень важный человек. Как-то раз предложил мне сходить на выступление учеников балетной школы, ну я и пошел, неудобно было отказываться. С тех пор хожу сюда часто, уж очень мне нравится балет. Тем более что у меня пропуск постоянный теперь. И дочь у него прекрасно танцует. Если бы у меня была дочь, я бы ее тоже в балет отдал.
– Можно я теперь буду с тобой ходить сюда по пятницам? – спросил Викрам.
– Ну конечно! – сказал Сопхат. – Я смотрю, тебе понравилась Амара. С ее отцом я тебя тоже познакомлю. Сегодня он не смог прийти на выступление дочки, на работе много дел. У меня вот выходной выдался, а у него нет.
Викрам кивнул, пропуская мимо ушей основную часть нескончаемого речевого потока болтливого дяди. Амара ему не просто понравилась: он уже чувствовал, что скоро будет считать дни и часы до того момента, когда сможет увидеть ее снова.
– Ну что, поехали на набережную, перекусим где-нибудь? – предложил Сопхат, заводя свою «Хонду». – А потом в мою клетушку спать.
– Поехали! – сказал Викрам, пристраиваясь на заднем сидении.
Сопхат дернул ногой педаль, и они понеслись по вечерним столичным улицам.
Глава третья
Вадиму пришлось задрать голову, чтобы рассмотреть огромный желтый купол Центрального рынка. От купола расходились четыре широких сводчатых крыла, под которыми шумно бурлила торговля. Сотни лотков и прилавков буквально ломились от самого разного товара. Одежда, часы, украшения, антиквариат, бытовая техника, рыба и мясо, свежие овощи и фрукты – чего здесь только не было. Голоса многочисленных покупателей и торговцев сливались в громкий монотонный гул, который усиливался раскатистым эхом, разносившимся под сводами старого бетонного здания.
– Когда-то это был самый большой крытый рынок в Азии, – сказал Крижевский. – Его построили французы в 1937-м. С тех пор это главная торговая точка в столице.
Крижевский протянул Вадиму купленный при входе на рынок большой платок из тонкой клетчатой ткани.
– Держи, это тебе пригодится.
– Что это? – спросил Вадим.
– Это называется крама, – объяснил Крижевский. – Думаю, ты скоро сам догадаешься, зачем ее используют.
Вадим обернул краму вокруг шеи, следуя примеру своего коллеги. Ее предназначение сразу же стало очевидным: кхмерским платком было очень удобно вытирать постоянно появлявшиеся на лбу капли пота.
Жара в Пномпене в последние дни все усиливалась, в дневные часы воздух прогревался до сорока градусов и выше. Выходить на улицу в это время было просто пыткой, поэтому сразу после полудня, когда жара достигала апогея, городская жизнь приостанавливалась: наступала традиционная двухчасовая сиеста, после которой столичный ритм вновь набирал обороты.
Первая неделя командировки выдалась для Вадима не особенно напряженной. Хотя он практически сразу начал активно рваться
