всему виной был тот обед в придорожной забегаловке, куда Гриффитс затащил его после их приезда в Пномпень. Австралиец заверял Вадима, что там готовят лучшие в городе лягушачьи лапки и что их надо непременно попробовать, если уж ему довелось оказаться в Пномпене.
Жареные в масле лягушачьи лапки Вадиму понравились, однако он заметил, что тарелки в ресторанчике были плохо вымыты, а лед в стакане с пивом имел какой-то коричневатый оттенок и, судя по всему, был сделан из мутной воды Меконга или Бассака.
До самого утра Вадиму так и не удалось заснуть. В голове вновь и вновь прокручивались ужасные видения: Нум Сэтхи с торчащей из спины мотыгой и рыдающая в отчаянии Бопха. «Ведь это всего лишь сон, всего лишь бред больного», – тут же успокаивал себя журналист.
Около восьми утра в палату вошел доктор с совсем не врачебной фамилией Хвораев. Это был низкорослый рыжеволосый мужчина лет сорока с бородкой клинышком и большими очками. Вадим называл его про себя «Айболитом».
– Вы уже проснулись? – спросил доктор, приветливо улыбнувшись Вадиму, который сидел на краю койки, завернувшись в больничный халат. – Ну что ж, доброе утро. Как самочувствие, позвольте узнать?
– Да ничего, уже лучше, Семен Иванович, – ответил Вадим.
«Айболит» подошел к Вадимовой койке, сел на стул и протянул пациенту градусник.
– Держите, надо померить температуру. Боли в животе ночью не мучили?
– Нет, уже нет, мне стало гораздо лучше, – сказал Вадим, засовывая градусник под мышку.
– Ну что ж, прекрасно, прекрасно… Но все равно вам следует еще пару неделек посидеть на строгой диете, друг мой. Вы здорово отравились, скажу я вам. Если бы не промывание и вовремя принятые меры, то могло быть совсем худо.
– Мой организм, видно, еще не привык к местной еде, – ухмыльнулся Вадим.
– Да, ваш случай не редкость. Но ничего, человек ко всему привыкает, знаете ли, ко всему… Как вам спалось? Не мешали другие пациенты?
– Я отлично выспался, – соврал Вадим, – а соседей по палате у меня нет, поэтому мешать мне некому.
Он был один из немногих пациентов госпиталя, которым выделили отдельную палату, такая роскошь была доступна только советским гражданам. Пациенты-кхмеры лежали в переполненных палатах, в которые часто приходилось ставить дополнительные койки из-за нехватки мест. Госпиталь кхмерско-советской дружбы считался лучшей больницей в городе, профессионализм русских врачей ценился местными жителями очень высоко, поэтому все стремились попасть на лечение именно сюда.
– Ну что ж, давайте посмотрим, что у нас показывает градусник, – сказал Хвораев. – Да, уже лучше, тридцать семь и девять. Но вам еще надо лежать, вы еще очень слабы. Скоро принесут завтрак, поешьте как следует.
– Спасибо, Семен Иванович, вы очень добры ко мне, – поблагодарил Вадим.
Хвораев
