style="font-size:15px;"> Он предложил мне выпить кофе после работы. Я сто, тысячу, тысячу тысяч раз мечтала о той минуте, когда какой-нибудь мужчина куда-нибудь меня пригласит, начнет ухаживать за мной, будет страстно меня желать. Я мечтала о том, чтобы меня умчали далеко-далеко в ревущем стремительном автомобиле, втолкнули в самолет, который полетит к Антильским островам. Я мечтала о красных коктейлях и белых рыбах, о паприке и жасмине… а вовсе не о забегаловке в торговых рядах. Не о потной руке, накрывшей мою руку. Не об этих неуклюжих словах, не об этих маслянистых фразах, не об этой уже тогда начавшейся лжи.
Но в тот вечер, после того как Жослен Гербетт жадно и нетерпеливо меня поцеловал, после того как я мягко его отстранила и он ушел, пообещав вернуться завтра же, я распахнула душу и выпустила свои мечты на волю – пусть улетают.
–
Я счастлива с мужем.
За столько лет Жо ни разу не забыл о годовщине нашей свадьбы, не пропустил ни одного из наших дней рождения. По выходным он с удовольствием мастерит в гараже всякую разную мебелишку, а потом мы продаем ее на барахолке – какой-никакой, а приработок…
Три месяца назад я захотела вести в Интернете вязальный блог, и он сразу же установил у нас дома вай-фай. Иногда, отвалившись от стола, он щиплет меня за щеку и говорит: а ты милашка, Жо, ты моя хорошая девочка. Знаю-знаю, может показаться, что это слегка отдает гендерным шовинизмом, но ведь у него это идет от души! Такой уж он, Жо. Чувствительность, легкость в общении, тонкости при выборе слов – это не по его части. Мой муж прочел не так уж много книг; рассуждениям он предпочитает конспект или даже сразу выводы, подписям – картинки. Ему очень нравился сериал про Коломбо, потому что там всегда с самого начала известно, кто убийца.
А я люблю слова… Мне нравятся длинные предложения и долгие любовные воздыхания, излияния на полстраницы или даже больше… Мне нравится, что за словами иногда скрывают их истинное значение и что словами можно сказать о чем-то совершенно по-новому.
В детстве я вела дневник. Я перестала делать в нем записи в день маминой смерти. Упав, она выбила перо у меня из руки и вообще много чего переломала.
Но я не о том, я про Жо… Так вот, когда мы с Жо что-нибудь обсуждаем, говорю в основном я. Он слушает меня, потягивая свое ненастоящее пиво, а иногда даже кивает – как говорится, в знак согласия, – показывая мне: я, дескать, понимаю, о чем ты говоришь, и мне интересно то, что ты рассказываешь. И даже если на самом деле это неправда, все равно это очень мило с его стороны.
Перед моим сорокалетием Жо взял на заводе недельный отпуск, отправил детей к своей маме и увез меня в Этрета. Мы поселились в гостинице «Игла», на полупансионе. Мы провели там четыре чудесных дня, и я впервые в жизни почувствовала себя влюбленной. Мы отправлялись на долгие прогулки среди прибрежных скал, шли, держась за руки, а когда поблизости никого не было, он прижимал меня к камню, целовал в губы, и его рука игриво забиралась ко мне в трусы.
