и положено, дядь Коль, с матюками. Оторвать-то Ленку мужики от меня не смогли, вот и стали они ей руки выкручивать. Тут уж я совсем белого света невзвидел. «Мужики, – кричу, – не надо откручивать, больно. Лучше так отрывайте!..» Правда, горло мне немного отпустило, отдышался… Вдруг, гляжу, а наш колхозный бухгалтер Иван Захарыч не столько Ленку от меня оттащить пытается, сколько руками за ее выпуклые места хватается. Не выдержал я и говорю ему: «Отойди от жены, гад, нечего чужое добро пересчитывать. Там лишнего ничего нету!» А Иван Захарыч вместо того, чтобы покраснеть и в сторонку отойти, пальцем у своего виска покрутил и говорит: «Ты, Витька, совсем не случайно в этой бане оказался. Тут, можно сказать, самое твое место и есть». Вот такие дела… И к тому же, дядь Коль, что может быть веселее деревенского пожара? Подходит ко мне дед Антон по прозвищу «де Бидон», – ему сто лет в субботу, а он все про грешки своей молодости забыть не может – подходит, значит, физиономию ладошкой от жара прикрыл и елейным голоском говорит: «Тебе, Витька, твой мужской инструмент, как я погляжу, уже не надобен. Может быть, обменяемся напоследок? Тебе, – говорит, – с моим долго в чистилище держать не будут. Сразу в рай попадешь». И смех и грех! «Дед, – отвечаю, – мне бы только отсюда выбраться. Я тогда тебя в рай мимо всякого чистилища отправлю». А баня-то тем временем все жарче разгорается. Люди суетятся, тушат тем, что под руку попадется, но пока тушили да суетились, канистру с бензином опрокинули. Тут уж полыхнуло так, что те мужики, что в баню зашли, через крышу наружу выбирались. Поняли, наконец, они, что так дело и до худого дойти может. Схватили они Ленку кто за что горазд и давай тащить. Хоть по частям, мол, но вытащим! Считай, что всем миром тянули. Рванули раз, рванули другой, вдруг слышу я, что-то трещит. Сначала я думал, что это моя шея, но как оказалось оконная рама… Ну, а как рванули третий раз, так и вытащили меня вместе с женой и рамой из этой чертовой горящей бани…
Петрович недоверчиво покачал головой и потер лицо, сгоняя с него улыбку. Что ни говори, а врать Витька умел, но его словесный портрет жены совсем не соответствовал действительности. Красивая, умная и сдержанная Лена была совсем не похожа на истеричную женщину, нарисованную хитроумным Витькой.
– А ко мне чего приехал? – спросил старик.
– Так ведь выгнала меня Ленка, дядь Коль! – возмутился Витька. – Даже драться кидалась, после того как нас из бани вытащили. А потом стала в позу английской королевы и говорит: «Шесть секунд на сборы, подонок, иначе я тебя в эту баню снова втисну!» Так я даже не умывался и прямиком на станцию пошел…
Петрович кивнул. Последняя фраза действительно могла принадлежать Лене.
– Дядь Коль, я у тебя поживу немного, а? – жалобно попросил Витька.
– Живи, коли такое дело.
Петрович попытался встать, но племянник положил ему на плечо тяжелую руку.
– А ты чего такой хмурый сегодня? Опять Серега свой характер показывает?
Старик отмахнулся.
– Отстань!
– Он?
