хлопнула дверь в подъезд. Я услышала топот каблучков, стремительно поднимающихся вверх.
– А ты что тут делаешь? – окликнула меня Алина.
– А ты?
– Да я подумала, съезжу сначала к Татьяне, а потом поеду за тобой.
– И я подумала, что человеку реальная помощь нужна, а не телефонные соболезнования.
– В дверь звонила?
– Нет.
– Звони!
– Кажется, дверь открыта, – увидела я луч света, пробивающийся сквозь узкую щель неплотно закрытой двери.
– Все правильно, когда покойник в доме, дверь не закрывают, чтобы людям дать возможность проститься с усопшим, – авторитетно заявила Алина и сделала шаг вперед. – Пошли.
Она горестно вздохнула и перекрестилась, перешагнув порог. Я последовала ее примеру.
– Тань, ты где? – позвала Алина.
Татьяна находилась в прострации. Она не плакала, не рвала на себе волосы – а просто сидела на диване и тупо таращилась в стену. Стол, за которым недавно веселились, был вынесен. О вчерашнем застолье напоминал лишь стойкий запах алкогольных паров и солений. Татьяне следовало бы открыть форточку, чтобы проветрить комнату, но она почему-то этого не сделала. Зеркала, телевизор и стеклянные дверцы румынской мебельной стенки были завешаны кусками черного сатина. Черная ажурная косынка покрывала русые Танины волосы. От обилия в комнате черного цвета мне стало немного жутко. Тень смерти витала в квартире Карасевой.
– Таня, прими наши соболезнования, – единственное, что я смогла выдавить из себя. Все слова в эту минуту мне казались неискренними и бессмысленными.
Татьяна не ответила. Она вроде бы и не видела нас.
Алина подошла к окну, чтобы распахнуть форточку.
– Не трогай, – устало отозвалась Карасева. – Сказали не устраивать сквозняк.
– Почему, дышать ведь нечем?
– Чтобы покойник не посинел, – голосом автомата объяснила Татьяна.
– А… – я хотела спросить, где покойник. В комнате его не было. Но язык у меня так и не повернулся произнести это слово. – Где Дима? – преодолев ком в горле спросила я.
– В морге. Домой его привезут уже в гробу.
– Так… – многозначительно протянула Алина и взглядом приказала мне выйти.
В кухне был полный порядок. Наверное, сестры постарались. Перемытые тарелки стояли в ровных стопках: мелкие с мелкими, большие с большими. На столе – натертые до блеска хрустальные рюмки и бокалы.
– Надо бы посуду в шкаф перенести, – предложила Алина.
– Надо Татьяну спросить, что же вчера произошло.
– А разве ты не видишь, в каком она сейчас состоянии? Как каменное изваяние. Нет, ледяное. Надо ее хоть чаем напоить. И ведь не плачет. А надо бы. Надо…
Алина включила электрочайник, маленький, на пол-литра. У Татьяны все кастрюли и емкости были мелкими. Они жили вдвоем,
