спасете другую?
– Чтобы не нарушать равновесия? – усмехнулся граф, подошел к больной, всмотрелся в ее лицо, пощупал исхудавшую руку, приподнял веко. – Да… положение серьезное.
– Спасения нет?
– Я так не сказал. Прикажите своей горничной принести мой саквояж. Он в карете.
Максимов передал просьбу графа Веронике. Та замахала руками:
– Не пойду! Там этот идол поганый, а ну как опять привяжется? Боюсь я его, Лексей Петрович!
– Он тебя не тронет, – пообещал Максимов и сунул ей в руку «Патерсон». – Если что – стреляй прямо в сердце.
Вероника опасливо взяла револьвер, сунула под юбки и вышла. Глаза графа, наблюдавшего эту сцену, смеялись.
Пока Вероника отсутствовала, он еще раз осмотрел Аниту, на этот раз подробнее. Максимову было неприятно видеть, как паучьи лапы Ингераса, с которых тот так и не снял перчаток, прикасаются к телу Нелли. Но он промолчал.
– Ваша жена – нерусская? – спросил граф. – У нее черты лица, характерные для западноевропейских или латиноамериканских народов.
– Она испанка. Это важно?
– Я пришел к выводу, что у представителей разных наций одни и те же болезни могут протекать по-разному. Так что любая деталь может нам пригодиться…
Когда Вероника принесла саквояж, граф вынул оттуда острый как бритва ланцет, полюбовался его лезвием и снова наклонился над бесчувственной Анитой. Максимов схватил его за локоть:
– Кровопускание? Вы же видите: она и так потеряла много сил… Это убьет ее немедленно!
– Кто говорит о кровопускании? – проворчал граф. – Я хочу исследовать ее кровь и выяснить, насколько запущена болезнь. Вон то блюдце чистое? Возьмите его.
Ингерас говорил уверенно, со знанием дела, и Максимов повиновался, хоть и не слышал никогда ни о каких исследованиях крови. Граф приподнял одеяло, которым была укрыта больная, высвободил ее правую ногу. Некоторое время разминал подошву, затем осторожно оттянул в сторону большой палец на ступне.
Максимов смотрел на лекаря с надеждой, Вероника – с ужасом, как на колдуна, совершающего что-то богопротивное.
– Подставляйте блюдце, – скомандовал граф. – У вас в России для этого прокалывают безымянный палец, но я придерживаюсь французской методики. В ногах давление крови выше, несколько капель мы наберем, а больше пока и не надо.
Максимов поднес посудину к кровати, Ингерас сделал крошечный надрез между пальцев Аниты, и в блюдце закапала темная жидкость. Когда набралась лужица объемом с наперсток, граф зажал ранку пальцем в перчатке, немного подержал, бережно опустил ступню на простыню и прикрыл одеялом. Анита во время этой процедуры не очнулась – она не ощущала боли.
– Вы слышали что-нибудь о работах Мальпиги? – поинтересовался граф, доставая из саквояжа микроскоп и прикручивая его к столу.
Нет, – честно ответил Максимов.
– А
