р, сделав попытку приподняться в кресле. Но сразу передумал. Не все ли равно? Шум во дворе еще не повод тревожить больную поясницу. И вообще… пошли все к черту!
Между тем, драка, похоже, не прекратилась. В караульном помещении что-то гремело и рушилось… Перепились там, что ли?
А вот и второй раунд – по лестнице опять с треском покатилось что-то кувыркающееся.
Регнор IV приподнял слабую руку и приоткрыл занавеску. О! Да тут становится весело!
Высокий парень в черном плаще дрался с двумя противниками, которые весьма ловко управлялись со шпагами. Но парня это не смущало. Проигрывая в технике боя, он вертелся, как бес, щедро раздавая пинки и зуботычины. И, кажется, даже побеждал! Во всяком случае, император отчетливо видел, как от очередного удара в челюсть изо рта нападавшего брызнули зубы.
Однако.
К тому времени, как из караулки выломилась, наконец, подмога, незнакомец (кстати, откуда здесь взялся незнакомец?) уже вполне управился со своей работой и, наклонившись, подбирал трофейные шпаги.
– Стоять! Оружие на землю! – заорал караульный начальник, не рискуя особо приближаться к победителю и стараясь держаться в кучке ощетинившихся клинками воинов.
Идиоты!
Император, презрев боль в пояснице, поднялся-таки с кресла и распахнул окно.
– Этого ко мне, – повелел он, указав для верности пальцем. А то вечно все перепутают. И так-то охраны мало, так еще один другого дурнее, как на подбор.
Неразборчиво ворча, пожилой правитель распутал теплую шаль, которой укутывал ноющую спину, и перебрался в кресло, установленное посередине комнаты. Жалкое подобие трона, но все-таки…
Так, что там у нас?
Дверь распахнулась, в покои ввалилась целая толпа. Впереди парень, которого начальник охраны тычком в шею (как достал только!) заставил опуститься на колени. За этой парочкой полный состав караула со шпагами наголо. Все приперлись. Интересно, на постах хоть кто-то еще стоит?
– Двое остались, остальные – вон, – распорядился император, со сдержанным любопытством рассматривая незнакомца.
По виду – деревенщина. Одет плохо, на штанах видна штопка, причем сделанная явно не женской рукой. Сапоги старые, со сбитыми каблуками… Похоже, верхом ему приходится ездить не часто. В общем, нищета. Явно не из благородных.
Но сам хорош! Рослый, плечи широченные, морда лица свежая. Голову держит склоненной, но глаза наглые, так и посверкивают. Интересный типаж.
– Кто таков?
– Волк из деревни Мшистое Болото.
Ух, какая прелесть… Император вскинул брови. Давненько у него не было визитеров из этакой глухомани.
– Что за драку ты устроил?
Деревенщина переступил на коленях, явно попытавшись подняться, но начальник караула пресек, от души вломив по плечу шпагой.
– Позвольте, Ваше Величество, этот тип, – караульный воспользовался тем, что незнакомец зашипел от боли, и решил доложить сам, – явился утром и сообщил, что хочет вступить в наш отряд.
Следом явились еще двое, и этот, – докладчик ткнул пальцем, – тут же с ними сцепился. В драке разломали стол дежурного, раскидали лавки… Устроили в караулке полный погром! Потом он скинул их с лестницы и добил во дворе. Дикарь, Ваше Величество. Абсолютно безбашенный.
– Угу. А сам он что говорит?
– Да когда ж ему говорить-то было?
– Ну да, ну да… – император с любопытством разглядывал нежданного визитера. Давненько уже в здешнем сонном захолустье не случалось столь шумных событий. – Так чего ты хочешь, Волк из Мшистого Болота?
Деревеншина покосился через плечо, чтобы не словить второй удар по организму, и гибким, этаким стелющимся движением поднялся на ноги. Караульный, вцепившийся в его плащ, даже проехался слегка по полу. Пытался остановить. Мда… Парень был здоров, как лошадь.
А вот плащишка не выдержал – в руках охранника остался изрядный кусок дрянной материи.
– Р-р-р, – сказал волчара, приподняв губу над клыками. Утрата части верхней одежды его явно расстроила. Весьма агрессивно расстроила…
– Итак, – поторопил император.
Пришелец перевел взгляд на него. Дернул подбородком. Дерзкий.
– Хочу устроиться на службу. К вам в охрану.
– Вот как.
Это становилось забавным. Обычно выходцы из нищего дворянства начинают искать места лет в пятнадцать-восемнадцать. Этому было где-то под двадцать пять. Этакая орясина уже вымахала и всё без службы?
– Рекомендаций,
