ах, о которых злословили в великосветских салонах. Нам, конечно же, никто ничего не объяснял, зато как увлекательно было строить гипотезы. Господи, теперь-то я понимаю, какой наивной была. И осознаю, отчего с такими выпускницами школ, как мы, непременно присутствуют взрослые дамы. От скольких опасностей они нас уберегали. Ах, если бы они сумели оградить от злосчастной влюбленности! Для чего она существует? Это высшая несправедливость! Любовь должна быть только обоюдной, как у Кэтрин и Энтони!»
Девушка поправила перчатки, прошлась по искусно уложенному паркету, натертому до янтарного блеска, ничуть не обращая внимания на окружающую обстановку.
«Нынешний сезон начинался благополучно. В этот раз мы вели себя более осознанно, подмечали взоры джентльменов, кто-то приходился по нраву, некоторые не слишком. Ярмаркой невест называют циничные, пресыщенные блеском светской жизни молодые денди эти лондонские сезоны. А мне, как и любой другой провинциалке, были по душе увеселения, знакомства, великолепие балов, и я совсем не стыжусь того, что меня увлек подобный образ жизни. Да и где еще отыскать достойного супруга, как не в Лондоне? Мои родители не могут выезжать на каждый сезон в столицу, это слишком утомительно для мамы и потеря времени для папы, а старший брат только на будущий год выйдет в свет как перспективный жених. Свое предопределение в жизни я осознавала и не собиралась уклоняться от выполнения миссии, предназначенной Господом и природой. Все шло по плану, в этом сезоне мне можно было не спешить с замужеством, повеселиться, это в будущем году наступит пора создавать семью… Но я даже представить не могла, что влюблюсь и стану страдать! Большое число браков заключается за время проведения сезонов, словно сделки, и я склонна была к подобному заключению брачного союза. Леди Августа не допустила бы супружества с недостойным джентльменом, она постаралась бы подобрать пристойную партию, чтобы будущий супруг был не слишком уродлив и, по крайней мере, добр. Во всяком случае, я, не нищая, все-таки солидное приданое имеет значение, и леди Августа отдала бы предпочтение мужчине с учетом моего состояния. А что сейчас? Как теперь я смогу выйти замуж за какого-нибудь джентльмена, если сердце мое занято»?
Золотая гостиная, где в данный момент находилась мисс Бьюкмен, была оформлена в желтых и белых тонах, и в каждый солнечный денек искрилась от света. Веселые лучи отражались от зеркала, стоящего напротив окна, разбегались по стенам, полу, высокому потолку, озаряя и без того нарядную комнату и придавая ей праздничное настроение.
Само зеркало, заключенное в резную деревянную раму, было выше человеческого роста и имело фигурную небольшую полочку, предназначенную для хранения заколок.
Украшение в виде орнамента из цветов, покрытых белой краской, и птиц желтого окраса придавало зеркалу расфранченный вид. Оно было великолепно, им стоило любоваться, как предметом искусства, но девица не выказывала заинтересованности ни игрой света, ни интерьером, а лишь сурово взирала на свое отражение.
«Как я посмела? Нельзя было увлекаться Энтони! И как пережить последний акт этой драмы? Какая все-таки ирония! Мисс Маргарет Кэтрин Этвуд, моя единственная подруга, выходит замуж за мужчину, с кем я была бы готова разделить судьбу. Ах, как во взрослой жизни все сложно и запутанно. Только бы никто не догадался, как мне горько!»
Мисс Анастасия К. Бьюкмен, подружка невесты мисс Маргарет Кэтрин Этвуд, очнулась от раздумий.
– Я бесконечно повторяюсь! – вслух одернула себя девушка. – По крайней мере, их семейство будет для меня родным, хотя бы это утешает!
Стройненькая барышня в небесно-голубом платье натолкнулась на безразличный взгляд серо-каре-зеленых глаз в зеркале и поправила диадему.
«Душа моя мертва», – напыщенно подвела итог Анастасия К. Бьюкмен своим раздумьям, поправляя легчайшую индийскую шаль, подобранную в тон великолепному праздничному убору.
Нарядная девица неспешно прогулялась вдоль окон. Эти гостевые покои она занимала не впервые, останавливаясь в доме родителей подруги.
Мисс Бьюкмен взглянула на хронометр Бенджамина Вальями, что стоял на каминной полке, особую гордость сэра Мэтьюза Этвуда.
Сэр Этвуд с маниакальным рвением устанавливал часы во всех помещениях достаточно большого особняка и весьма гордился собранной коллекцией. У него существовал своеобразный ритуал, один раз в неделю сэр Мэтьюз обходил обитель, сверял время на часах согласно брегету, что носил на цепочке в кармане, подводил отстающие или спешащие устройства, и после за обедом непременно докладывал о неполадках леди Августе. Супруга проявляла сочувствие, хвалила дорогого сэра Этвуда за заботу о столь уникальной коллекции механизмов, и довольный муж, ласково похлопав жену по руке, отправлялся отдыхать.
Анастасия поняла, что пора выходить, и неторопливо направилась к лестнице, ведущей в вестибюль.
«Что бы такое подсыпать жениху?» – с унынием размышляла она.
Милую
