ваши привидения, можете мне поверить. А привидения – это и есть крысы и ничего больше, о другом можете и не думать!
– Миссис Демпстер, – с почтительным поклоном серьезно сказал Малькольмсон. – Вы знаете намного больше любого выпускника Кембриджа, даже того, кто занял первое место на экзамене по математике! И разрешите мне в знак уважения вашего очевидного ума и здравомыслия оставить вам этот дом и позволить вам пожить в нем два месяца из трех оплаченных мною, поскольку мне для моих целей будет вполне достаточно и четырех недель.
– Премного благодарна вам, сэр! – ответила она. – Но я не могу ночевать не в своем доме. Видите ли, я живу на средства благотворительного фонда Гринхау, и если хоть одну ночь я проведу не в своей квартире, мне будет отказано в помощи. Это правило соблюдается очень строго, и на мое место слишком много желающих, чтобы я могла рисковать. В остальном же, сэр, с радостью готова приходить и помогать вам, пока вы будете оставаться здесь.
– Добрая женщина, – поспешил сказать Малькольмсон. – Я прибыл сюда в поисках уединения, и, поверьте, я готов снять шляпу перед покойным господином Гринхау за то, что он так внимательно отнесся к организации работы своего достойнейшего учреждения, что я, к сожалению, лишаюсь возможности поддаться искушению проводить в вашем обществе больше времени! Сам святой Антоний не проявил бы большей выдержки в этом вопросе.
– Ах вы, молодые джентльмены, – рассмеялась пожилая женщина. – Ничем вас не испугать. Здесь уж, вероятно, никто не потревожит вашего уединения.
И она принялась за уборку. Когда стало темнеть и Малькольмсон вернулся с прогулки (отправляясь побродить по какому-нибудь тихому месту, он всегда брал с собой одну из своих ученых книг), оказалось, что в комнате подметено и убрано, в старом камине горит огонь, зажжена лампа и накрыт стол, на котором выставлены тарелки с превосходными блюдами, приготовленными из запасов, предоставленных миссис Уитхем.
– Вот что значит жить с комфортом! – сказал он, довольно потирая руки.
Покончив с ужином, Малькольмсон отодвинул поднос с пустыми тарелками на другой край большого дубового стола, достал книги, подбросил дров в камин, убавил свет в лампе и погрузился в работу. Над книгами он просидел до самой ночи. Только около одиннадцати часов ненадолго оторвался, чтобы освежить камин, подлить масла в лампу и сделать себе чашку чая. Он всегда любил чай, еще в колледже у него появилась привычка браться за работу и чаевничать очень поздно. Краткий отдых доставил ему огромное удовольствие, он ощутил упоительную, прямо-таки сладостную расслабленность. Огонь в камине запылал с новой силой, отбрасывая гигантские тени через всю огромную старинную гостиную. И тут Малькольмсон впервые начал замечать шум, который производили крысы.
«Их точно не могло быть там раньше, когда я читал, – подумал он. – Я бы это наверняка услышал!»
Когда звуки усилились, он только больше уверился в том, что
