шанс на финал, а у Светланы их не было.
– Тренерский штаб решил так.
– Вы знаете, почему?
Я медлю. Кусаю губы, хоть и знаю, что на меня сейчас направлены камеры, но не могу сдержаться. Ну же, Настя, для чего ты вообще сюда пришла? Чтобы рассказывать, как Вова водил тебя на каток?
– Да, знаю. Александр Олегович считал, что я посредственна. И что у Светы больше шансов отобраться на юниорский чемпионат мира. У меня были… некоторые ошибки, которые могли мне помешать.
– Например?
– Лутц с неправильного ребра. И центровка на вращениях.
– Это достаточно серьезные ошибки, чтобы не делать на тебя ставку?
– Так решил Александр Олегович.
– Вы улыбаетесь, когда об этом говорите. Но ведь наверняка в тот момент было обидно.
– Да, конечно. Я расстроилась, следствием чего и стала авария, после которой я не вижу.
– Вот как… – Он, кажется, действительно удивлен. – Что ж, спасибо за откровенность, Насть. Понимаю, насколько для тебя непростая тема. Расскажешь подробнее?
– Я почти ничего не помню…
Помню отцовский бар, помню обиду, раздирающую изнутри, обиду, в которой я не признаюсь на публичном интервью. Плевать на этап, на Гаврилову, которая вдруг стала врагом. Ничто не сравнится с обидой влюбленной девчонки, которая вдруг услышала про себя «посредственность» от человека, который был для нее богом.
Помню ключи от машины, помню, как неслась по ночной дороге, и это было совсем другое ощущение, нежели с Вовкой, в чистом поле. Потом помню только грохот, обжигающую вспышку – и темноту.
Было больно и очень страшно, я приходила в себя урывками, на пару секунд, чтобы снова отключиться. А когда проснулась окончательно, папа огорошил новостью. Зрение, скорее всего, не вернуть.
– Произошла авария, из-за ожога и удара я потеряла зрение. Очнулась на больничной койке и с тех пор не выходила на лед.
– Вы вините в этом Александра Крестовского, тренера? Ведь если бы не он, не снятие с этапа и не жестокие слова в ваш адрес, вы бы сейчас, возможно, покоряли новые вершины?
– Я… наверное, я виновата сама. Мне стоило… не быть посредственностью.
Глава четвертая
Алекс
– Александр Олегович, можно? – дверь приоткрывается и показывается Гаврилова.
– Заходи. Что у тебя?
– Мы переделали дорожку для шоу в Японии. Посмотрите?
– А на видео нет? Свет, вообще со временем швах, сейчас просмотр, потом план составлять…
Гаврилова широко улыбается. Красивая выросла девка и, пожалуй, единственная из моих учениц самых первых наборов оставшаяся в спорте. Занимается шоу, потихоньку ставит показалки мелкотне и, думаю, рано или поздно или останется хореографом у нас, или пойдет на вольные хлеба и без куска этих самых хлебов не останется.
– Конечно, я для вас записала. Будете смотреть?
Поднимаюсь из-за стола, с наслаждением потягиваясь, сажусь на
