Я входил в неё слишком глубоко, сжимая упругие бёдра, пока не кончил.
Выйдя из неё, я выкинул презерватив в мусорку.
– Можешь идти, – она встала, натянув своё голубое мини-платье, и быстро выбежала.
Залпом я осушил своё виски и достал телефон, печатая СМС Микеле: «Было много крови?» Микеле: «Пошёл ты». Я рассмеялся.
Выходя, я взял свою машину, которую оставил возле клуба пару дней назад, и выдвинулся домой один, так как малыш Данте решил продолжить веселье в пентхаусе Микеле, и я не стал ему мешать превращать дом брата в гребаный бордель.
Когда я зашёл домой, на кухне горел свет. Снова не спит.
Навстречу вышла моя мать, как всегда, с бокалом чего-то крепкого. Надменный вид этой женщины раздражал меня самым назойливым образом.
– Ты поздно.
– Прости, мамочка, я должен был предупредить тебя, но был слишком занят, трахая шлюх.
Она скривила своё морщинистое, но всё ещё красивое лицо. Донна Валентина была одной из тех женщин, которые даже в возрасте выглядели великолепно и могли очаровать каждого, но мало кто знал, что она была ядовита, как гадюка.
– Не обязательно посвящать меня в такие подробности, Тони. Я твоя мать.
– Мать? Не обязательно делать вид, что волнуешься, донна Валентина. Лучше скажи мне, где мой брат?
– Возможно, спит, я не слежу за ним. Ты знаешь это, – её тон был скучным и ровным, словно она гордилась тем, что ей насрать на него.
Она сделала глоток.
– А следовало бы иногда интересоваться им.
– Ты упрекаешь меня?
– Это действует?
– Не стоит, Антонио, я сделала то, что была должна.
– Хм, и что же это? – я сел в кресло и раскинул руки по сторонам: – Дай-ка подумать, – я щёлкнул пальцами: – Вспомнил, наверное, ты совсем не обращала на него внимания и избегала его примерно… дай-ка подумать, лет так четырнадцать? А ещё ты бросила его гнить в психбольнице, убедив отца, что моему брату это необходимо.
Она усмехнулась и отпила ещё немного:
– Я сделала это ради него. Ты и твой старший брат знаете об этом лучше всех. Если бы не я и не ваш отец, вы бы не стали тем, кем являетесь сейчас.
– И кем же? Монстрами?
Она широко улыбнулась мне – моей же, блядь, улыбкой:
– Именно! Лучшие монстры, которых я только смогла породить.
– Но ты, Тони, – моя мать подошла ближе, проводя рукой по моему лицу: – Ты самый ужасный из всех.
Я смахнул её руку со своего лица и, закрыв глаза, рассмеялся. Затем встал и взял её лицо в руки:
– Я ненавижу тебя, донна Валентина Морелло. Тебя и твою грёбаную алчную душу.
Я поцеловал её в губы, и она оттолкнула меня, вытирая их тыльной стороной ладони.
– Прекрати!
– Твой любимый монстр пошёл спать. Смотри не умри от передозировки алкоголя и антидепрессантов.
– Спокойной ночи, Тони.
Я
