style="font-size:15px;"> Дейш вопросительно вскинул брови и подался вперёд.
– Помнишь ту женщину на торговой площади, которую Дариласа заподозрила в краже твоей крови?
Дейширолеш напрягся, вспоминая, а потом кивнул.
– Я поручил ещё тогда найти её, но среди прибывших песчаных волков подходящей под описание женщины не было. Это насторожило меня, поэтому я велел продолжить поиски. Они привели моих нагов в земли песчаных волков. При разговоре с одним древним стариком из старейшин выяснилась маленькая странность. Старик сказал, что описание неправильное. У представителей их народа не бывает чёрных глаз, и, возможно, имеются в виду тёмно-карие.
Дейширолеш отрицательно мотнул головой.
– Её глаза были чёрными.
– Старику так и сказали, – продолжил Дел. – Но тот настаивал на своём, а потом рассказал, что раньше были женщины с чёрными глазами, но это были нехорошие женщины, гнилые, принявшие неправильную сторону. Всё это звучало очень неправдоподобно, поэтому мы не придали этому особого значения. Тем более на тот момент у нас не было никаких предположений на счёт личности нашего врага. А теперь я вот думаю, что если после своего наказания, Чанвашар подался в земли песчаных волков и там спрятался, найдя поддержку среди местных жителей? Но это пока догадки, доказательств у меня никаких нет.
Дейширолеш задумался.
– Вполне возможно, – протянул он. – Те, кто принимал чужого бога, всегда считались среди своего народа отщепенцами, изгоями… гнилыми. А у Чанвашара, насколько я помню из преданий, в качестве жрецов всегда были женщины.
– Думаешь, он нашёл себе жриц среди другого народа? – заинтересовался Делилонис.
– Предполагаю, – не стал настаивать на своём Дейширолеш.
Его хвост возбуждённо шевельнулся.
– Проверь, – коротко распорядился он.
Делилонис кивнул, ощутив, как появляется азарт. Его взгляд встретился с взглядом Дейша, и они усмехнулись. У них обоих появилось ощущение, что разгадка близка.
Ссадаши сидел в уголочке и с тихой улыбкой наблюдал за родителями, изо всех сил стараясь не прислушиваться к их разговору: уж больно он у них смущающим выходил. Мама сидела на краю ложа и краснела под взглядом отца. А тот рокочуще шипел разные глупости. Его пока только на разговоры и хватало, подняться сил не было, хотя он и пытался.
А Ссадаши смотрел на них и понимал, что ещё никогда себя таким счастливым не ощущал. Он впервые мог наблюдать такие нежные отношения между родителями. Ранее в его присутствии они всегда напрягались. Сейчас же нет. В общении с самим Ссадаши до сих пор присутствовала напряжённость, но не такая, как раньше. Это напряжение вызывало чувство неловкости. Когда Ссадаши и его отец оставались вдвоём, наступало напряжённое молчание. Они никак не могли привыкнуть относиться друг к другу по-новому.
С мамой было проще. Она сама тянулась к нему. Правда, с опаской, робко, но тянулась. Иногда она замирала за спиной Ссадаши, никак не решаясь прикоснуться
