style="font-size:15px;"> Дочь вскочила перед ним в ярости:
– Как ты можешь обо мне так думать? Ты же мне отец и ты всегда мне верил, а сейчас такое говоришь! Я люблю его! Люблю и в восемнадцать замуж за него выйду!
Мать, стоявшая у печки, крикнула:
– Это ты любишь, а вот он навряд ли! Кто ты для него – соплюха! Поиграет с тобой и бросит! С дитем на руках оставит. А нам что делать? Люди в автобусе сегодня сказали, как ты себя ведешь, я не знала, куда со стыда деваться. В шестнадцать лет к мужику в часть бегать! В деревне ничего не скроешь! Никуда не пойдешь!
Маринка посмотрела на родителей и твердо сказала:
– Пойду! К нему пойду! И пусть говорят, что хотят!
Отец быстро прошел к двери и закрыл выход:
– Не пойдешь! – Стащил с нее пальто, больно схватил за плечо и толкнул в комнату: – Посидишь, подумаешь, потом сама нам спасибо скажешь.
Иван Николаевич даже не скрывал того, что он в ярости. Удивленная в душе Маринка впервые видела отца таким. Она почти с ненавистью поглядела на родителей и, крикнув:
– Я все равно уйду к нему! Ночью уйду!
Ушла в свою комнатку и заперлась там. Упав на кровать, уткнулась в подушку лицом и расплакалась. В доме было жарко и ей пришлось переодеваться. Из кухни доносились возбужденные голоса родителей. Прошло около часа, когда в окно стукнули. Она подбежала к окну. Оборвав занавеску, крикнула:
– Саша, они меня не выпускают!
Его лицо показалось в проеме. Парень спокойно сказал:
– Выйди на кухню!
Через минуту в дом вошел Степанов. Он был в форме. Поздоровался, но ему не ответили. Ошеломленные родители застыли, увидев, как дочь кинулась к офицеру со слезами:
– Саша, они запрещают мне встречаться с тобой! Они хотят нас разлучить! Не хотят понимать, что мы любим друг друга!
Елена Константиновна растерянно выглядывала из-за русской печки, уже в пятый раз протирая чистые руки тряпкой. Иван Николаевич встал и зло проговорил:
– Если будешь с ним ходить, тряпки рваной не дам в приданое!
Александр внимательно посмотрел на Ушаковых, приподнял уткнувшееся ему в грудь девичье лицо и спросил Маринку:
– Ты со мной или остаешься дома?
Она, не задумываясь, обвила его шею руками и крикнула:
– С тобой! На край света с тобой пойду!
Степанов решительно скинул шинель. Завернул девчонку и, взяв ее на руки, сказал застывшим родителям:
– Нам ничего не нужно. Этот халат и тапочки с нижним бельем завтра занесу. Я все куплю ей сам. Я люблю ее!
Развернулся и ушел с Маринкой на руках. Елена Константиновна минуты три приходила в себя, а потом расплакалась, усевшись на пол перед печкой:
– Господи, да что это творится? Родная дочь с мужиком ушла! Без свадьбы, без документов, безо всего! Дурак ты старый! – Она накинулась на мужа. – Тряпок ему жалко! Хоть чем не надо, не попрекал бы! Ой, как нехорошо получилось! Может, он действительно, порядочный? А мы-то, мы-то… Господи!
