этаж со стыда.
– Сегодня скверный день. Но это было забавно, – начал он на почти идеальном русском, – увидел в камеру девушку в платье «а- ля трахни меня» у моей казармы, да еще и устроившую такой цирк. Ты либо дура, либо очень смелая.
Почему- то его дерзкие слова и вальяжный тон ее взбесили и тем самым немного успокоили. Значит, ее игра оказалась не так паршива. Это осознание словно придало внутренней мотивации. Откуда- то появилась уверенность в себе, какая- то инстинктивная, примитивная, исходящая из самого женского нутра. Она небрежно, но грациозно присела на указанный им стул.
– И то и другое, думаю, – ответила она на не менее хорошем, чем его русский, арабском.
Он удивленно, но одобряюще вскинул бровь, – в смысле?
– И дура, и смелая.
Васель засмеялся.
– Журналистка Влада Пятницкая, российское информационное агентство «Эра», – ее представление словно окрасило в прозаичные тона их беседу.
– Журналистка? –немного с разочарованием произнес он, – мне стоило догадаться. Русская?
– Как видите.
– И что же ты сюда пришла, журналистка? – он откинулся на стул, снова оценивающе бегая глазами по ее телу. Уже более цинично что ли.
– Хочу взять у Вас громкое интервью и прославиться, – сказала она честно.
– И почему я должен его дать именно тебе, русская журналистка? Ты же знаешь, что я не даю интервью…
– Потому что это меня прославит, – она понимала весь абсурд своей аргументации, но почему- то ей казалось, что его это привлечет больше, чем тупые восторженные дифирамбы.
– И что мне от твоей славы? Может ты бездарная. Я тебя знать не знаю. Думаешь, ко мне не пытаются попасть другие журналистки? Думаешь, они тоже не одеваются в вызывающие платья и не строят мне глазки?
Он встал, скрестив руки, подошел к ней ближе, облокотившись на стол. На лице наглая усмешка.
Влада старалась выдержать зрительную дуэль, хоть это было и не просто.
– Думаю, приходят. И предлагают тебе все и сразу. И более известные. И более талантливые, – она перестала выкать ему. Разговор был слишком двусмысленный, чтобы сохранять одностороннюю вежливость, если она вообще была уместна в созданной ею ситуации, – но почему- то ты их не пропускаешь в свою святая – святых. И не тратишь на пустой разговор с ними кучу своего драгоценного времени.
Он звонко засмеялся. Искренне. Задорно.
– А если трачу? Если пускаю всех и не только пускаю, но и трахаю? На этом самом столе. Он кивнул в сторону своего шикарного рабочего места.
Кровь прилила к лицу. Стало немного страшно и не по себе.
– Может и трахаешь. Но тогда они еще глупее меня, а я – то думала, что для журналистки хуже уже некуда.
Он снова широко и открыто улыбнулся, как обычно улыбаются, когда общение с человеком приносит
