экзотическая любовь, экстремальная и экстравагантная, может привлечь высокое внимание рейтинговой звезды под номером «три». Два первых номера держат другие, более опытные корреспонденты, с большим боевым стажем. Они пишут о преемниках и наследниках, олигархах и нефтяном бизнесе, валютных операциях и прочей лабуде. Но народ читает всю эту «ботву», а любовь традиционно занимает в номере всего лишь третье место. Сонька все равно ужасно гордится своим заслуженным порядковым номером, она гарцует с ним, как лошадь на ипподроме, искренне полагая, что пришла к финишу первой, но кто-то по ошибке поменял цифры местами.
Пока я ползала по полу, собирая скользкие неуловимые конверты, моя злость вдруг прошла. Я простила подруге все ее слабости, застыв на миг под столом в неудобной позе. А жизнь бежала впереди меня. Соня уже стрекотала наманикюренными пальчиками по клавиатуре компа, Динка жеребенком носилась между рядами перегородок, а в центре зала маячила фигура главного редактора. Солидный такой мужчина, красивый, импозантный. Мне показалось, что он посмотрел в мою сторону. И я еще ниже сползла под стол. Там завалялся какой-то конверт. Он торчал острым углом из урны. Я не заметила, как он туда спикировал. Я залезла рукой в урну, и вдруг почувствовала какое-то брожение в воздухе. Будто виртуальные дрожжи кто-то подбросил в воздух, как бомбу, и атмосфера в редакционном зале в один миг сквасилась, перекисла и забродила, как плохое тесто. Даже Сонька перестала клацать. А она всегда стучит по клавишам, даже когда жует. В зубах бутерброд, в одной руке чашка с кофе, а второй нещадно клацает, сочиняя очередную душераздирающую драму с обязательным хеппи-эндом. Соня перегнулась через перегородку, и я встретилась с ней взглядом. Глаза у звезды были с сумасшедшинкой.
– Что-то не так? – спросила я, изнывая от томления духа.
Вечно кто-нибудь норовит вмешаться в сложный процесс духовного поиска. И неважно, что ты ищешь в настоящий момент – затерявшийся конверт или точку опоры под ногами.
– Вставай, вставай, а то сейчас ляжешь, – прошипела Соня, округлив глаза до размеров монеты десятирублевого достоинства, выпущенной к юбилею основания газовой промышленности.
И я вылезла наконец из-под стола. А злополучный конверт остался в урне. Он зацепился острым краем за тонкую щель и прилип к ней, кажется, навсегда. Ну и пусть. Потом вытащу. Мне нужно было разобраться с отравленной атмосферой. Я села на стул и вновь поползла вниз. На этот раз от дикого ужаса. У моей перегородки стояли главные отравители редакционного спокойствия – руководители отдела во главе с главным редактором. Всего трое взрослых людей, их было не так уж и много, но мне показалось, что передо мной в ряд выстроилось ровно триста тридцать начальников. Целый эскадрон. Слишком много руководства – губительно вредно для молодого организма. Лариса Петровна и Марина Егоровна не в счет. Они полагают: их долг прохаживаться вдоль перегородок, идущих плотной грядой в центре зала. Эти ужасные женщины пристально следят за сотрудниками,
