лица.
Один из них прорычал:
– Таркор!
Черноглазый оскалил клыки в улыбке. Одной рукой он крепко прижимал к себе Велехова, а пальцы второй руки упирал ему в шею, проткнув кожу и мышцы длинными когтями.
Таркор улыбнулся:
– Щенки. Вы оба. Ивану следовало прислать кого-нибудь постарше.
Один оборотень отступил на шаг:
– Можешь идти. Отпускаем.
– Да что ты? – засмеялся Таркор. – Ты, щенок, меня отпускаешь. Хотя…
Никита понял по последнему слову, что повода отпустить его черноглазый не даст. И оборотни тоже догадались!
Они ринулись одновременно, в воздухе превращаясь в пятна синего пламени, а Таркор, как игрушку отшвырнул от себя человека, весом девяносто килограммов, и встретил первого волка ударом в грудь, отбрасывая в сторону. От второго увернулся и обрушил ребро ладони на его спину.
Удар затылком о дерево и резкая боль подавили сознание Никиты. Шум схватки ещё слышался, и три фигуры двигались в тёмной дымке, но на какое-то мгновение всё исчезло совсем…
Когда Велехов, наконец, открыл глаза, то увидел только знакомые черты наклонившегося над ним человека. А вокруг было тихо.
– Иван… – еле выговорил Никита.
Тот улыбнулся:
– Потом скажешь, молчи пока.
Рилевский приподнял племянника, помог ему сесть. Рир сидел рядом на корточках, и Велехов удивлённо оглядел его. Облик был весьма противоречив.
Лицо парня облепили длинные чёрные волосы, в глазах коричневую радужную оболочку обрамлял золотой контур, а склеры казались прозрачно-фиолетовыми. На теле рельефно прорисовались мышцы, когти на пальцах рук и ног прямо на глазах уменьшались, теряя звериную остроту и цвет. Похоже, человеческий облик ещё возвращался.
Одежда на теле была. Та самая, едва заметная. Будто тонкая сетка плотно прилегла полосами по телу. На голых плечах и груди виднелись чуть посвечивающие серебром символы.
С другой стороны также присел на корточки Димка. Несмотря на длинные волосы и крепкое тело, черты лица остались изящными, как и были, и глаза выразительными. Только выражение в них стало другим. Серьёзным, тяжёлым, совсем не таким, какое помнил Никита.
Велехов так и смотрел на всех молча, пока Иван не поднял его на ноги.
– Глянь на меня, – требовательно сказал Рилевский. – Что-нибудь необычное чувствуешь?
Никита усмехнулся онемевшими губами:
– Необычное? Да. Так били, а я стою.
Но Иван не обратил внимания на насмешливый тон, взял племянника за локоть, прощупал руку в том месте, где расположилось лезвие, и, убедившись, что оно действительно лежит под кожей, выдохнул:
– Надо же…
– Ты-то как раз удивляться не должен, – нахмурился Велехов, – это мне положено спросить как такое возможно.
– Спросишь, – кивнул Иван. – Поехали, всё по
