вздохнула, точно живая и девушка, зажимая ладонью рот, отскочила в сторону. Писк повторился, только, гораздо тише и больше напоминал стон смертельно раненого животного, находящегося в состоянии агонии.
«Это Саша – поняла девушка – Ей под ноги бросилась крыса и она запинала ее до смерти».
Каролина знала о том, что подруга ненавидит и боится всего прыгающего, ползающего и шустро бегающего. К этому списку следовало прибавить – гавкающее и пищащее. При виде паука, Саша бледнела, ящерица могла ее серьезно испугать, а, уж, змея или крыса!!! Удивляло ее лишь отсутствие звукового сигнала – пронзительного визга, но, возможно, Саша, как и Каролина, боялась шуметь в этом странном подвале? Как известно, если гора не идет к Магомеду, то Магомеду следует подсуетиться и топать к той самой горе. Магомедом в этом подвале оказалась Каролина, а вот бестолковой горой…
Звук больше не повторялся, и уставшая стоять неподвижно, Каролина двинулась вперед, шаг за шагом, очень медленно приближаясь к очередному повороту. Коридор стал шире, по крайней мере, раза в три и стены его больше не могли поддержать девушку в случае падения. Поэтому, не надеясь на крепость ног, Каролина все шла и шла, почти ползла, минут пять, до самого поворота. Впустив в легкие воздух и, поднабравшись смелости, Каро сделала последний шаг и завернула за угол.
**
Михайличенко очнулся ровно через сутки. Пробуждение оказалось малоприятным. Помните фильм «Убить Билла»? Примерно, тоже самое, только не оказалось ни гроба, ни невесты, а сплошной слой бедной горной земли и тяжелые булыжники, беспорядочно наваленные на грудь.
Петр раскрыл глаза и понял, что дышать больше не нужно. Несколько долгих мгновений он просто лежал, лежал и не шевелился, не шевелился и не дышал, не дышал, но размышлял. Размышлять ему приходилось с большим трудом – мысли копошились в голове медленно, точно толстые могильные черви, но копошились, а еще… Еще, очень хотелось пить. От невыносимой жажды пересохло в горле, желудок скрутило от боли, терпеть которую долгое время не представлялось возможным.
Перед глазами возникали целые реки, моря, океаны жидкости, густой, сладко-соленой жидкости, красного цвета. Когда боль, овладевшая всем его существом, сделалась едкой и жгучей, точно кислота, Петр не выдержал и, завывая подобно дикому псу, сплевывая песок и камень, медленно пополз вверх, обламывая ногти и работая руками, словно совковой лопатой. Мысли его почти спали, но он понимал, что творится что-то неправильное, нелепое, дикое. Он, сержант самой лучшей в мире, армии, Петр Михайличенко, мертв, должен быть мертв, окончательно и бесповоротно. Его загрызла та странная тварь, бросившаяся на него в горном мерзком храме. Она выскочила из-за угла, сильная, точно ломовая лошадь и впилась в его горло зубами-кинжалами, высасывая кровь из артерии и отнимая жизнь. Тварь разорвала ему глотку и выдавила глаза, сминая череп, точно детскую игрушку из папье-маше. Но теперь, он чувствовал это, у него были глаза, да и череп,
