женой неземной красоты Ириной Скобцевой, замечательные актеры Наталья Селезнева, Олег Ефремов, Владимир Басов и советская министерша культуры Екатерина Фурцева, которая зорко следила за тем, чтобы абы кого в дом не заселяли и породистых не разбавляли. Еще много заслуженных ученых, в основном физиков- ядерщиков и просто физиков. Жили себе и жили, кто со двора, кто с улицы, подкатывали на персональных «Волгах» вплотную к подъезду, приветствовали консьержек и поднимались себе ввысь на скрипучем лифте.
Очень интересен был двор нашего дома на Горького. Подъезды во дворе уже не отличались парадностью, были вполне обычны и затрапезны, как и любая изнанка. Во дворе каким-то чудом сохранился крохотный кусочек старой, скрытой ото всех, припрятанной и неизвестной Москвы. Если вы и сегодня зайдете в наш бывший двор, пройдя торец дома, где жил Мейерхольд, и повернете направо, войдя в черные лоснящиеся ворота, то вам откроется милейшая картинка из прошлого, хотя все уже в остатках – остатки ворот, остатки проездных арок и два маленьких одноэтажных домика, где жили и работали когда-то «стеклянные короли», владельцы заводов по производству стекла. Помните коллекционные зеленые бутылки с выдавленным на донышке двуглавым орлом, которые считались самыми лучшими по качеству и форме? Это их, купцов Костеревых, которые тут обитали.
Загляните туда, полюбуйтесь, пока не поздно, на эти приятные сердцу остатки старой Москвы, ведь, не ровен час, и это сотрется…
Еще один скрытый от глаз дом, но не чета дому Костеревых, а роскошный, в изразцах и фасетных стеклах, причудливых башенках и живописи, прятался прямо напротив нашего дома, через улицу Горького. Заслонял этот скрытый дом продмаг, который у нас, местных, звался «кишкой» из-за невозможной своей длинноты. В кишке всегда пованивало бывшими продуктами, каким-то застойным салом и еще чем-то органическим, может, голодным человеческим ожиданием, видимо, оно имело именно такой запах. Живая еда редко когда продавалась, в основном законсервированная, замаринованная, засоленная, засушенная. Ну ладно, время такое засушенное тогда было, я сейчас не совсем об этом.
В арке этого «кишечного» дома я часто скрывалась от дождя и ветра, когда стояла в многочасовых очередях, скажем, за тем же сливочным маслом, переживая, как бы не стерся написанный на руке номер очереди. Тогда-то я и увидела в том подарочном (под-арочном) дворе дом удивительной красы. Разузнала про него и с большей охотой ходила теперь в «кишку» – можно было лишний раз навестить красавца. Это было Саввинское подворье, построенное в начале двадцатого века архитектором И. Кузнецовым. Звенигородскому монастырю понадобился доходный дом, и он был отстроен в псевдорусском модном тогда стиле. Так и простоял на первой линии Тверской до конца 30-х, радуя прохожих своим великолепием и основательностью. Было это до всемирно-всеобщей московской реконструкции, когда всю чётную сторону улицы Горького решили перенести дальше к северу на пару десятков метров. Ведь коммунистический город должен быть светлым, просторным, современным, с широкими проспектами,
