То лист примятый распрямится и соседний заденет. То стебелёк высохнет и распрямится. Развяжется тесёмочка жёлтой травы. Или встряхнётся сжатый в гармошку пучочек брусники.
Давно ушагали из лесу лось и человек, где-то они уже далеко-далеко, а следы их всё шепчутся, шепчутся. Долго-долго…
ВСЕ ХОТЯТ ПЕТЬ
Жабы поют, совы бубнят. Шмель гудит басом. Про птиц и говорить нечего! От зари до зари поют.
Скворцу своей песни мало, так он чужие перепевает. Сидит на берёзе, блестящий и чёрный, словно в дёготь окунутый, разводит крылышками, словно сам себе дирижирует, и щёлкает клювом, как парикмахер ножницами.
То белобровником просвистит, то вертишейкой прокричит, то уточкой крякнет. И петухом, и гусаком, и барашком.
Иволгой, пеночкой, сорокой!
На разные голоса: и за себя, и за всех.
ЛЕСНОЙ ГРЕБЕШОК
Что ни куст густой, то гребешок лесной. И ни одного неряху линючего гребешок не пропустит – непременно причешет. Лиса ли, медведь ли, заяц – ему всё равно: всех расчёсывает, причёсывает, приглаживает. С зайца – белый клок, с лисы – рыжий пук, с медведя – бурые космы.
Иной куст, самый густой да колючий, – шиповник или боярышник, – сам за весну станет как зверь мохнатый. Шерсть на нём звериная дыбом, даже подойти страшно!
Май
Грянул весёлый майский гром – всему живому языки развязал. Хлынули потоки звуков и затопили лес. Загремел в лесу май!
Зазвучало всё, что может звучать.
Бормочут хмурые молчаливые совы. Трусливые зайцы покрикивают бесстрашно и громко.
Полон лес криков, свистов, стуков и песен. Одни песенки прилетели в лес вместе с перелётными птицами из дальних стран. Другие родились здесь же, в лесу. Встретились песенки после долгой разлуки и от радости звенят от зари до зари.
А в нагретой парной чащобе, где сердито бубнит ручей, где золотые ивы загляделись в воду, где черёмуха перекинула с берега на берег белые трепетные мосты, пропищал первый комар. И белые бубенчики первых ландышей прозвучали чуть слышно…
Давно пронеслась гроза, но на берёзах с листика на листик, как со ступеньки на ступеньку, прыгают озорные дождевые капли. Повисают на кончике, дрожа от страха, и, сверкнув отчаянно, прыгают в лужу.
А в лужах лягушки ворочаются и блаженно ур-р-р-чат.
Даже перезимовавшие на земле скрюченные листья сухие ожили: то шмыгают и шуршат по земле, как мыши, то вспархивают, как табунки быстрых птиц.
Звуки со всех сторон: с полей и лесов, с неба, с воды, из-под земли.
Гремит по земле май!
ЗВАНЫЙ ГОСТЬ
Увидела Сорока Зайца – ахнула:
– Не у Лисы ли в зубах побывал, косой? Мокрый, драный, запуганный!
– Если бы у Лисы! – захныкал Заяц. – А то в гостях гостевал, да не простым гостем был, а званым…
Сорока так и зашлась:
– Скорей расскажи, голубчик! Страх склоки люблю! Позвали, значит, тебя
