чеченский, но принципиально разговаривает со всеми только на арабском. Он считает так: каждый правоверный мусульманин должен знать язык пророка, язык, на котором написана Книга книг. Нам приходится воевать во многих странах мира, что теперь, все языки учить? Но чеченцы очень гордые, они это не понимают. Поначалу бывали недоразумения, поэтому меня и приставили к Абу как универсального переводчика. Я не просто переводчик, а как бы буфер между нашим амиром и остальными воинами джихада неарабского происхождения. Если уж быть откровенным до конца, то Абу у нас немножко расист. Он считает полноценной нацией только нас, арабов, а остальных воспринимает как второстепенное приложение к джихаду. Когда мы разговариваем между собой, амир называет чеченцев мамлюками.[2]
Итак, я перевел распоряжение Абу. Шааман был озадачен. Он приготовился к ночному рейду в предгорья. А ехать, оказывается, никуда не надо, просто прогуляться в соседнее село. После непродолжительной паузы Шааман уточнил: Шамиль знает об этом?
– Что этот верблюд о себе думает? – нахмурился Абу. – У него кто командир – я или Шамиль?
Шааман по тону догадался, что амир недоволен. Он поспешил объяснить: если амир помнит, до сего момента все его команды выполнялись беспрекословно, точно и в срок. Но сейчас вопрос стоит о том, чтобы взять дань с родного для Шамиля села. Это в семи километрах западнее Ведено, Шамиль там всех знает, полсела – его родня. Поэтому он и переспросил.
– Шамиль в курсе, – поспешил сообщить я, не дожидаясь реакции амира. – Думаешь, кто-то посмел бы пойти туда без его разрешения?
Это я уже от себя добавил, говорю же – я буфер между Абу и местными, мне конкретно за это «Братья» платят деньги. Иначе нашего славного амира упертые в своей гордости чеченцы давно бы уже посадили на кинжал и у «Братьев» возникла бы проблема, как управлять после такого скандала освободительным движением в этом несостоявшемся имамате. Потому что когда режут твоего верховного эмиссара, пусть ты даже и очень заинтересован в этом регионе, ты должен прежде всего ответить на такое тяжкое оскорбление. Поэтому лучше сделать все, чтобы предотвратить такое.
Шааман был удовлетворен ответом. Он скомандовал своим людям выдвигаться, мы последовали вслед за ними.
– Как они мне все надоели, – пожаловался мне Абу. – До того тупые – сил нет. Всегда задают вопросы, когда даешь команду. Обязательно им надо знать, против кого акция, не пострадают ли при этом достойные люди, и так далее… Ни разу еще такого не было, чтобы сразу ответили «да, амир» и сломя голову бросились выполнять приказ. Неужели все мамлюки во все времена были такими? Если это так, то я нашим султанам сочувствую…
Через некоторое время мы подъехали к Калмык-Юрту. Было уже темно, лиц не видно, но я чувствовал, что амир немного напряжен. Калмык-Юрт – это наша маленькая победа и одновременно проверка на прочность, выражаясь европейским языком, рейтинговый тест для амира.
Мамлюки (
