он домчится туда,Где Судный день настаёт».
А вокруг стояли заповедные малоизвестные, а то и вовсе неизведанные, горы. Как сказочные каменные великаны, они возвышались над землёй гордые и недосягаемые, овеянные легендами и страхами, и прятали свои седые головы в косматых шапках туч. Что им простой смертный и такой старый человек, как бобо Якуб? И что его старость против их вечности? Они смотрели свысока, молчаливо и сурово. Им ничего не стоит сдуть эту беспомощную человеческую букашку дыханием лавины, забросать снегом или задавить камнепадом.
Но нет, в глубине своих каменных душ они уважали этого жалкого двуногого червя, поскольку он, как и сами вековечные пузыри земли, словно застывшее на привале и окаменевшее до поры могучее войско Аллаха, был крепок духом и твёрд волей в желании найти своего сына. Старик стоял на этом, как тому и положено быть.
Горы любят такие натуры и опекают их от всевозможных бед, как мать заботливо опекает своего ребёнка, сделавшего первый шаг, сказавшего первое слово, совершившего первый поступок, достойный имени человека.
Иди смело, бобо Якуб, горы приветствуют тебя!
И старик шёл, шёл и думал:
«Земля моя, ты головастым щенком зализываешь мои раны, нежной рукой любящей женщины умаляешь душевную боль и щедро поишь меня своим молоком. Смотри, я – твой сын, ты – моя мать! Ты – молитва для ищущей и беспокойной души, спасительное омовение сердца и ложе его, обитель и очаг усталому уму. Я весь в тебе – от первой морщины на лице до последнего седого волоса в бороде. Ты вся во мне – от первого крика новорождённого ручья человеческой жизни до последнего вздоха снежной лавины прожитых лет…»
И ещё думал мудрый старик:
«А люди твои, – те, кто достоин отвращения, и те, кто достоин симпатии – все без различий и каждый в отдельности, слеплены из одной глины и созданы одной рукой Аллаха, Бога Высокого и Великого. И все они – это братья и сёстры одной семьи, каким бы языком они ни говорили и как бы ни называли Отца своего…»
И такое говорил Щедрое Сердце, когда завязывал дорожный пояс:
«В минуты нужды и отчаяния, в годы юности и старости я всегда был, остаюсь и буду с тобой – с твоим былым и будущим, ибо я сам – настоящее, пока живу на этом свете. Я с твоим голодным хлебом и сытой бедой, с людьми и животными, с камнями и деревьями – с тем миром, который меня окружает. Не смотря на трудности жизни, на горечь потерь и утрат, на сумерки жестокости и туман равнодушия, моя душа и моё сердце, мой свободный ум слились для тебя одной песней, одной светлой мелодией, и я посвящаю её тебе:
«Тебе, моя земля, дарю свой рай души!»»
И говорил старик, засыпая:
«Да умолкнут пустомели и внемлют тугоухие, да встанут на колени, да поцелуют прах, их носящий – прах праха, ибо здесь находятся святые места. И только открытому, искреннему и живому
