ты не просыхаешь.
– Я пью, Мишаня, именно потому, что этот вопрос решить невозможно.
– Слышь, ты бы поговорил с ним. Он того… типа, учёный. Генетик.
– Учёный-мочёный… Учёный? Не врач?
– Ну, генетик, короче. Хрен их разберёт, врачи они или нет. Сказал, типа, учёный.
– А ты его откуда взял? – Мирза поставил бутылку на пол рядом с диваном.
– Он сам взялся. – Миша захихикал. – Смешной такой: припёрся в бар к Алёшке Ройзману и давай там байки травить, какой он крутой, но только очень бедный. И, типа, ему бабосы позарез нужны. И, типа, он может ребёнка любому богатому челу на свет произвести, даже если все врачи отказали.
– Чёт я не понял, Миш, он что, баба, что ли, – Громов тоже развеселился, – чтоб детей производить?
– Да не, мужик он. Говорит, типа, есть научный генетический метод.
– Блин… – Мирза почесал лысину. – Ну, приводи давай этого своего учёного-мочёного. Хоть развлечёмся немного.
* * *
На следующий день Мирза сидел в роскошном кожаном кресле за необъятным антикварным дубовым столом на львиных лапах. Однако одет был всё в тот же расписной халат, а на столе всё так же стояла бутылка любимого напитка. Напротив него на небольшом стульчике с прямой спинкой расположился Сергей Лазарев. Он уже больше получаса рассказывал Громову о своём методе.
– И ты хочешь, чтоб я тебе поверил, мужик? – Мирза налил себе очередную порцию. – Что в эсэсэсэрии клонировали человечков?
– Я не знаю, что вам ещё сказать. – Сергей Дмитриевич уже почти отчаялся убедить пьяного нувориша в том, что говорит правду. – Всё это было, разумеется, строго засекречено.
– А ты того – хорош рассказывать! – Громов подался вперёд, дыша на посетителя многодневным перегаром. – Ты докажи. Есть у тебя документы?
– У меня есть фотографии. – Лазарев вынул из портфеля пластиковую папочку. – Вот, смотрите…
– Ну и чё? – Громов повертел в руках снимки. – Беременные бабы какие-то и их малявки. Что это доказывает?
– Ну, хорошо. – Лазарев достал ещё одну папку, картонную, с грифом «секретно». – Вот этого вам, надеюсь, будет достаточно?
Мирза отодвинул стакан и стал изучать содержимое папки. По мере чтения он морщил лоб, чертыхался, мотал головой, чесал в затылке и периодически кидал на Лазарева оценивающие взгляды. Было видно, что смысл написанного на многочисленных листах даётся ему с трудом, однако под конец он, похоже, даже протрезвел.
– Вот же блин! Ты, мужик, похоже, сам гений, да?
– Не думаю. – Лазарев посмотрел собеседнику прямо в глаза. – Я просто упорный человек.
– Упорный, говоришь… Ну и во что упёрся?
– В развал СССР. Денег больше нет.
– Ага. – Громов поднял
