style="font-size:15px;"> Никогда не приписывай человеческой зловредности того, что можно объяснить просто глупостью.
Джон Чертон Коллинз
– — – — – — – — – — – — – —
Когда всё стихло, Илья выглянул из засады своей.
Изба опять выглядела Избой, обычной и ничем не примечательной.
А вот трава вокруг оказалась изрядно пожжена и сильно вытоптана, да и деревья на опушке – кто покосился, а кто и повалился.
Но – интересно дело! – трава уже прорастала снова, прям на глазах, с завидной быстротой тесня и заменяя попорченную.
Деревья, как господа более степенные, оживая, залечивали раны вовсе даже не торопясь, вальяжно и вдумчиво.
Илья завертел головой в поисках Горыныча.
Вот он, горемычный.
Идёт, шатаясь, краем поляны, хвост переломан, крылья обгорели, и на всех трёх головах под правым глазом совершенно одинаковые глубокие ссадины с торчащим кусманом какой-то заржавленной железяки.
Слышно было, как Горыныч сквозь слёзы бормочет:
– Это ж естественное племянничье желание: дядины богатства! В чём же вина моя? Разве ж я сам? Принято так… а он? Разве ж можно? В Змея обратил – ладно, дело житейское. Но зачем же вот так? Ни богатыря мне, поединщика, ни Змеицы, подруги: одиночество и полная невидимость для любых прочих форм сущего… к тому же – бессмертен! Горе мне! Горе!..
На этот раз голос был один, мужской, а вовсе даже не три разных женских.
Горыныч дошёл до края поляны, и растаял без следа, словно его и не было.
Илья потрогал обожженный лоб.
Волдыря от ожога больше не наблюдалось.
– Да уж. – Пробурчал Илья. – Шалунишки, блин.
Более всего удивляло Илью даже не сами имевшие место событья, а то, как ему, Илье, было безумно жалко Горыныча.
Понимаете: жалко, хотя – никогда бы в жизни не поверил Илья, скажи ему кто, что он может вот так вот, среди бела дня, пожалеть исконно вредящего людям Змеюгу.
– Цыц! – Приказал Илья сам себе, и всякие лишние мысли отогнал усилием воли.
Надо было думать о другом, важном и нужном.
Для начала – решить, как ему, Илье, в Избу попасть, чтобы с Навиславом разобраться по-свойски?
Но в голову ничего толком не приходило.
Нет, конечно, можно было попробовать вызвать Колдуна на честной поединок.
Но, во-первых, вряд ли старый хитрюга на это пойдёт, а, во-вторых, чего-то расхотелось Илье вот так вот, резко и сразу, махать мечом.
Дальше в голову пришла мысль ещё более неожиданная.
Дескать, Ильюха, любопытно было бы какое-то время до убивания Навислава ради справедливой мести за сгинувшую ватагу, с ним малость поговорить.
И опять удивился Илья: раньше особого желания с уже определившимся врагом вступать в разговоры
