Когда Рае исполнилось 55 лет, ее тут же отправили на пенсию. Одинокая, она доживала свой век на улице Каховка. Иногда ее навещал опекаемый ею мальчик с женой, навещал племянник, мой старший сын Алик, его мать – моя первая жена Ася, с ней Рая дружила. Как это ни странно, не забывал Раю ее бывший муж Виктор Шердис, состарившийся бильярдист, тоже одинокий, приносил подарки. Каким бы ни было их расставание, но для этого человека, игрока, дельца и авантюриста, сына мариупольского рыбака, жизнь с Раей была сказкой, эта сказка не забывалась.
Она редко теперь выбиралась в город, «в центр», как говорила, иногда по нескольку дней вообще не выходила из дома, в холодильнике был какой-то запас продуктов, в шкафу обязательный запас сигарет «Ява», которые она курила и которые часто вдруг исчезали из продажи. Но по субботам, при любой погоде – гроза, дождь, снег – выходила из дома: знакомая киоскерша оставляла для нее все газеты, где были кроссворды. Она сидела обычно на кухне, располневшая, под глазами синяки, цвет лица нездоровый, обложенная газетами с кроссвордами, или читала, или решала какие-то сложные математические ребусы… Взгляды ее сильно переменились, наступило некое примирение с советской действительностью, она любила Россию, гордилась нашей победой в войне, гордилась тем, что создано, построено, – в этом была и ее доля, не зря прошла жизнь. Про Тито отзывалась неодобрительно:
– Сталин его сделал знаменитой личностью, а он изменил Сталину.
Воспоминаниям не предавалась. Когда я ее попросил рассказать о тридцатых годах, пожала плечами:
– Ведь я тебе все послала в Германию.
В 1945-1946 годах, служа в оккупационных войсках в Германии, я начал писать свою первую книгу «Кортик», и Рая прислала мне хронологию событий культурной жизни Москвы двадцатых и тридцатых годов (литература, театр, кино, живопись).
– Это была голая хроника – даты, числа, имена, а меня интересует быт, ведь я не был в Москве в это время.
Она раскладывала пасьянс, ответила не сразу.
– Быт – это широкое понятие, люди жили по-разному.
– Ну, хотя бы быт людей, в кругу которых ты вращалась.
Она не отрывала глаз от карт.
– Хочешь меня описать?
Я засмеялся:
– Один писатель сказал коллегам: «Цените своих родных, ведь с них вы пишете своих персонажей».
– Разве есть женщина, которая расскажет о себе все?
– Речь не о тебе, а о женщинах того времени, приметах их жизни, как одевались, как развлекались…
– Твоя героиня моя ровесница?
– В общем, да.
– И как ее зовут?
– Варя.
– Если убрать первую букву и переставить местами остальные, получится мое имя.
Я был ошеломлен.
– Знаешь, это не приходило мне в голову.
– И кто она по профессии?
–
