тут чай пьем целыми днями, а там, думаете, чай пить не будут, будут прыгать, волноваться, дергаться, мобилизуют всё и вся?» Баба Рая каждую ночь плакала в подушку, резко постарела. О ходе поисков полицейские не рассказывали. Мишка тоже уклонялся от ответов. Как-то Юля устроила истерику, бросилась на него с кулаками. «Ну нечего мне тебе сказать! Нечего! Неужели ты думаешь, что я молчал бы, если бы мне было что сказать?» В тот вечер Мишка ушел, хлопнув дверью, а Юля наутро снова отправилась в лес.
Волонтеры, вызвавшиеся искать Артемку, были в основном молодые. Некоторые специально приехали из Барнаула. Юлин пост разошелся по всему интернету, и люди помогли. Оказалось, в Барнауле существует волонтерская организация помощи в поисках без вести пропавших. «А многих вы вот так… в лесу находили?» – спросила однажды Юля полную студентку в ватнике и в вязаной шапке (перед поисками все утеплялись). Студентка ничего не сказала, только рукой в варежке махнула и носом шмыгнула.
Искали очень просто: ходили по лесу и кричали.
Под ногами хрустели шишки, мшистая почва проседала, ломались сухие ветки. Поблизости от сфагновых болот на остепненных участках с ковылем и ксерофитным разнотравьем было тише всего, даже птицы не пели, ни звука, ни шороха, словно мертвые зоны. Юле становилось страшно. В самих болотах не искали, потому что искали живого, а не мертвого. Глава поисковой группы, мужик средних лет, спокойный, с опытом, сразу предупредил, что водоемы не проверяются: «Это уже не наша вотчина. Это пускай полиция с водолазами».
По укромным, отдаленным от поселений местам, под вековыми соснами из земли кое-где торчали чудесным образом не погибшие за зиму северные орхидеи: ладьян, гнездоцветки. В холоде они поблекли, утратили желтоватый, лиловый, зеленый оттенки, но не сровнялись с землей, как будто лес в тайне собрал себе гербарий и сохранил на память.
В черте массивов старовозрастных сосняков, по опушкам бора, рядом со степными участками на деревьях попадались огромные гнезда. За пищей для птенцов птицы летали на озера и болота. Один раз Юля видела, как на берегу озера отряхивалась косуля. Юле тогда захотелось подойти к ней, спросить, не видела ли она Артемку. Часть озера покрывала тоненькая корочка льда, казалось, вода разделилась на живую и мертвую. А смешанные леса ярусами уходили все дальше и дальше, земля то обрывалась вниз, то взмывала вверх, снег почти везде стаял, встречались огромные, вросшие в твердь валуны, волонтеры на них вставали и оглядывались, кое-кто умудрялся забираться на деревья и оттуда осматривать местность. Ложбины с речками и ручейками вклинивались на каждом шагу. Юля набрала полные кроссовки песка и грязи, промочила ноги.
С горы открывался вид на другие холмы, горы и прогалины. Солнце почти не выглядывало. Из-под белого неба сеялась дымка. Зелень, чернота, лед, бежевые проплешины в лесу застыли, как на фотографии. Юле казалось: здесь сколько ни кричи, никто не ответит.
– Ар-тем-ка-а-а-а!
Так
