Георгий, в первые минуты он не знал, как вести себя с новым начальством, но Федор умел располагать к себе людей, и скоро они общались уже как старые добрые знакомые.
Ужин заканчивали далеко за полночь, при свечах, предусмотрительно принесенных Марией. Прощаясь, изрядно захмелевший Федор Романович переобнимался и перецеловался по нескольку раз со всеми, выражая уважение и самые теплые чувства к новым жильцам.
– Жорка! Завтра жду тебя в конторе, будем решать все вопросы. А вы, Гордеевна, не забудьте на крестины пригласить.
Когда гости ушли, Гордеев вопросительно посмотрел на жену.
– О каких крестинах идет речь? Может, ты мне объяснишь?
Наталья сначала вся зарделась и потупила взгляд, потом резко подняла голову и посмотрела мужу в глаза.
– Какие же вы, мужики недогадливые. Да беременная я, четвертый месяц уже пошел, – в голосе ее послышались дерзкие нотки.
Шокированный неожиданной для него новостью, Георгий растерянно смотрел на супругу. «Какой же я болван», – ругнул он себя. Ему сразу вспомнились мелкие странности в поведении Натальи за последнее время: и частые отлучки на пароходе, и повышенная забота попутчиц, и другие мелочи, характеризующие женщину в таком положении.
– Наташка, родная, – он привлек жену к себе, – прости меня, чурбана безмозглого. Но почему ты еще во Владивостоке не сказала мне об этом?
– А ты тогда отказался бы от этого назначения, и мы никогда не увидели бы этот чудесный остров, – женщина прижалась к груди мужа, слушая, как бьется у него сердце. На бабушкиной перине, доставшейся Гордеевым в качестве приданого, посапывал во сне семилетний сынишка.
Все последующие дни у Георгия были насыщены обустройством радиостанции. Федор Романович прислал на помощь небольшую бригаду японских рабочих, силами которых установили антенные мачты, произвели ревизию генератора автономного питания, проложили резервный кабель из моторного отделения в «рубку», так, на судовой манер, с первых же дней стали называть комнату, где расположилась аппаратура радиостанции. Изъясняться с рабочими первое время приходилось жестами, но уже через пару дней языкового барьера практически не ощущалось. Гордеев освоил пару десятков фраз на японском, рабочие, в свою очередь, преуспели в освоении русского языка. Труднее всего Георгию давались имена, поэтому он переиначивал их на русский лад. Иори у него был Борей, Ясуши – Яшей и т. д., исключение делалось только для самого старшего по имени Акира. К самому Георгию японцы обращались исключительно «Гордейсан». При настройке аппаратуры начальник радиостанции, так официально именовалась его должность, столкнулся со сложностью перевода инструкций по эксплуатации и обслуживанию оборудования. Знание Георгием английского языка было недостаточным, чтобы справиться со сложными техническими наименованиями и терминами. Часто приходилось действовать, как он говорил, «методом научного тыка». Когда подготовительные работы были выполнены, все собрались в рубке. Включив приемник,
