полно в новое время, соединила писателей с народной судьбой, подарила каждому из них глубочайшее переживание и ясное созерцание нравственных законов мира, сделала их участниками торжества истины, светло и чисто разожгла в русской литературе никогда в ней не затухавший пророческий огонь.
Высший взлет поэтического творчества, который наступил в России вслед за победой над Наполеоном, – явление чудесное. И, как всякое чудо, его нельзя объяснить до конца. Но 1812 год, несомненно, – одно из главных начал русской классической литературы XIX века. Он не только ее постоянная звучная тема. Через него пропущены, в нем закалены, укреплены, поверены самой строгой мерой ее дух, ее нравственная отзывчивость, ее вселенская любовь. Во многом отсюда рождаются ее небывалая словесная мощь, совершенная красота, последняя точность определений, соразмерные той вечной правде, которую она несет в себе, тем высоким задачам, которые она перед собой ставит.
Поэты – ветераны 1812 года не могли не тосковать о восторге минувших дней, но и в другую эпоху с ее новыми испытаниями этот восторг продолжался в них самих, в жизни и творчестве их младших современников. Им дышали произведения, по видимости никак не связанные с минувшей победой и все-таки в таинственных глубинах национальной жизни слитые с ней неразделимо: и пушкинское «На холмах Грузии лежит ночная мгла…», и тютчевское «Как весел грохот летних бурь…», и «Признание» Баратынского, и многое, многое другое… Ведь тогда на Бородинском поле, в огне московского пожара русские люди отстояли весь Божий мир, всю полноту любящего человеческого сердца. И конечно, без потрясений той войны не могла бы увидеть свет такой, какой мы ее знаем, известная в России каждому картина Полтавского боя 1709 года из поэмы Пушкина «Полтава»…
Но бывало и так, что восторг вчерашнего дня прямо соединялся с душевным воспламенением дня сегодняшнего, становился действенной силой в новой борьбе.
Два стихотворения Пушкина – «Клеветникам России» и «Бородинская годовщина» – написаны в 1831 году. Оба они стали вершинами русской патриотической поэзии. Поводом для их создания оказалось событие, которое в нашей стране мало кто сегодня помнит, – восстание в той части Польши со столицей в Варшаве, что находилась больше ста лет под властью Российской империи. Пушкин вспоминает здесь длившееся веками противоборство двух славянских народов, размышляет о судьбах славянства, ликует по поводу русской победы над восставшими. Но в его полнозвучных, вдохновенных стихах нет места поруганию польской нации, хотя поэт прекрасно помнит кровавые обиды, нанесенные поляками в пору их могущества русскому народу. То и другое стихотворение направлены в первую очередь против «клеветников России» – духовных наследников наполеоновской Франции.
Польский бунт 1830–1831 годов впервые после Отечественной войны с Бонапартом вызвал в России большое военное воодушевление. Конечно, угроза была несопоставимой с 1812 годом, но давно поверженные силы, казалось, приступили
