оружие, выражаясь словами археолога Гордона Чайлда, «демократизировало войну». В частности, оно способствовало появлению знаменитых гоплитов – тяжеловооруженных воинов-граждан, которые могли эффективно противостоять не только армиям других греческих полисов и персидскому войску, но и собственным своевольным элитам.
Таким образом баланс сил сместился еще дальше в пользу афинского демоса в его противостоянии с элитами. Все эти проявления мобилизации были институционализированы Солоном, Клисфеном и другими лидерами, пришедшими им на смену, и в результате элитам стало труднее узурпировать власть и устанавливать собственное доминирование. Таким образом, хотя афиняне, как и тив, задумывались о том, что элиты могут стать слишком сильными и начать доминировать, они тем не менее были уверены в том, что смогут удержать их под контролем с помощью остракизма, железного оружия и выборной демократии. И в этом они не так уж ошибались.
Иной была ситуация у тив. Сила этого общества коренилась в его нормах, отрицающих любой тип политической иерархии. Подобные нормы – мощное средство сохранения безгосударственного статус-кво, поскольку они даже в отсутствие государства способны разрешить общественные проблемы, а кроме того, побуждают общество осаживать не в меру активных индивидов, старающихся навязать окружающим свое доминирование и обрести чрезмерное влияние. Однако те же нормы не годятся для организации коллективных действий в других целях – например, для обуздания Левиафана после его зарождения.
Отчасти так произошло потому, что общество тив, подобно многим другим безгосударственным сообществам, было организовано по родовому принципу, причем каждая группа родственников относилась к тому или иному клану. У афинян тоже имелись фратрии, но они были более изменчивыми, и в их основе лежали менее прочные родовые связи; к тому же Клисфен серьезно ограничил роль фратрий в политике.
Низший уровень объединения в обществе тив представлял собой тар – нечто вроде расширенной семьи, и если кто и пользовался влиянием в тар, то это были старейшины-мужчины. Это было общество, организованное вертикально на основе родственных связей, а роль каждого человека в таком обществе была жестко определена и строго регулировалась. У людей оставалось мало возможностей для того, чтобы свободно организовывать какие-либо ассоциации, которые помогли бы им мобилизоваться ради контроля над политической властью, и даже вступать в такие ассоциации. Кроме того, вера в то, что причиной любого неравенства является колдовство, была бы быстро подорвана после возникновения иерархии, пользующейся достаточным авторитетом. Наконец, родственные связи тоже больше не смогли бы послужить платформой, на которой общество принимает осознанные решения ради участия в совместных действиях.
Что еще хуже, политическая иерархия, основанная на родственных связях, скорее всего, приняла бы форму доминирования
