отрасли экономики, которые не могут быть разгосударствлены; главная цель государства – развитие человеческого потенциала; следующие из этого приоритеты: сохранение и развитие классического образования, воспитания, формирование человека-творца, а не человека-потребителя, сохранения традиционного понимания, что есть человек (было бы недурно, если бы в Конституции было бы дано определение, что мы понимаем под человеком).
– Наконец, нашим правоведам следовало бы приникнуть к золотому фонду отечественного права – Своду законов Российской империи. Как говорил ныне покойный наш коллега и соавтор по Русской доктрине Сергей Петрович Пыхтин, в этом своде при обращении к нему откроется «бездна великих идей».
Примерно в таком ключе. Понятно, что это лишь набросок, а не исчерпывающий перечень. Вот в каком направлении следовало бы мыслить и дерзать нашим правоведам. А не плестись в хвосте заемного чужеземного конституционного права.
6 марта
Сегодня по итогам собранного корпуса поправок в Конституцию совершенно осела на зад армия публицистов и политологов, которая кормилась на том, что годами и десятилетиями обсуждала тему «грядущих выборов», «преемников» а теперь еще и новомодного «транзита» или «трансфера» власти. Не знаю, кому как, мне тема «трансфера» была изначально скучна, – но пикейные жилеты самозабвенно заполняли ею эфиры.
Что же реально происходит в Государстве Российском? Как обещал в недавней заметке про Конституцию, изложу свою версию масштабной пертурбации, озвученной президентом 15 января.
Самое главное, что бросалось в глаза: нелогичность происходящего, его лихорадочность и авральный характер. Шустрость и одновременно какая-то неумелая театральность, искусственность, нарочитость мотивировок. В сущности, никто и не попытался все это разумно объяснить, кроме нескольких поверхностных комментаторов, предположивших, что Путин опасается трибунала по делу о сбитом лайнере и хочет успеть до судебного решения поменять структуру правового поля. Такая версия могла прийти в голову только редкостным по своей глупости фанатам Гааги.
Но непонятно, к чему было столь внезапно переносить послание Федеральному собранию, почему именно к нему нужно было приурочивать отставку правительства, наконец, почему и зачем – а это стало достоверно известно сразу же – о сути новых реформ не знал практически никто, кроме самого узкого круга.
Вся эта история совершенно не в путинском стиле, никак не укладывается в его логику привычного поступательного управления государством и может быть объяснена лишь чрезвычайными обстоятельствами.
Так что же произошло в действительности?
Сразу оговорюсь: то, что я изложу, – конспирологическая версия. И пусть никто не требует предъявлять документы, доказывающие эту гипотезу.
