Однако он быстро понял, что шкипер не того хочет. Он горел желанием услужить и без всякой определенной цели стал обнюхивать ноги чернокожих.
Это вызвало похвалу и поощрение шкипера, и Джерри едва не обезумел. Так вот в чем дело! Он должен опознать по ногам судовую команду и рабочих. Он рьяно принялся за работу, перебегал от одного чернокожего к другому, пока не наскочил на Леруми.
И тут он забыл, что шкипер чего-то от него хочет. Он знал только, что перед ним Леруми, который нарушил табу, наложив руку на его священную особу, – Леруми, швырнувший его за борт.
Взвизгнув от бешенства, он оскалил белые зубы, весь ощетинился и прыгнул на чернокожего. Леруми пустился бегом по палубе, а Джерри преследовал его под дружный хохот негров. Несколько раз, обегая по палубе, он ухитрялся царапнуть зубами голые икры. Наконец, Леруми бросился на снасти грот-мачты, предоставив Джерри бесноваться на палубе.
Чернокожие, образовав полукруг, отступили на почтительное расстояние от Ван Хорна и Джерри. Ван Хорн направил свой электрический фонарь на негра, повисшего на снастях, и увидел длинные параллельные царапины на пальцах той руки, которая осмелилась пролезть к Джерри под одеяло. Он многозначительно указал на них Боркману, который стоял вне круга так, чтобы ни один чернокожий не мог зайти к нему с тыла.
Шкипер подхватил Джерри и стал его успокаивать.
– Молодец, Джерри! Припечатал его. Славный пес, молодчина!
Он повернулся к Леруми, цеплявшемуся за снасти, осветил его и сурово проговорил:
– Как звать тебя, парень?
– Мой звать Леруми, – последовал нетвердый, чирикающий ответ.
– Едешь из Пендефрина?
– Мой едет из Меринджа.
Секунду капитан Ван Хорн размышлял, продолжая ласкать щенка. Ведь Леруми был одним из возвращавшихся рабочих. Через день, самое большее через два дня он высадит его на берег и отделается от него.
– Слушай меня, – проговорил он. – Я на тебя сердит. Я здорово на тебя сердит. Так сердит, что и сказать не могу. Какого черта ты бросил в воду собачку, которая принадлежит мне?
Леруми не в силах был ответить. Он беспомощно закатил глаза и приготовился к хорошей порке, ибо по горькому опыту знал обычаи белых господ.
Капитан Ван Хорн повторил свой вопрос, а чернокожий снова беспомощно закатил глаза.
– За пару пачек табаку выколочу из тебя семь склянок, – ругался шкипер. – А теперь слушай, что тебе говорят. Если ты посмеешь хоть разок поглядеть на мою собаку, я из тебя семь склянок выколочу. Понял?
– Мой понял, – жалобно протянул Леруми, и инцидент был исчерпан.
Чернокожие пассажиры отправились спать в каюту. Боркман и матросы поставили грот и перевели «Эренджи» на прежний курс. А шкипер принес снизу сухое одеяло и улегся спать; Джерри прижался к нему и голову положил на его плечо.
В семь часов утра, когда шкипер вытащил его из-под одеяла и поднялся,
